Дмитрий Дюков - «Рядом с троном – рядом со смертью»

– Челом на тебя бить будет о суде неправедном, – сообщил мне при очередной встрече дьяк Петелинской четверти.

– Дак я только царю всея Руси по жалованной грамоте подсуден, – в моей усмешке не было ничего детского. – Пусть поищет управы на меня года три по приказам, а там, может, до его челобитья у брата время и сыщется.

Такие взгляды на жизнь у отрока неполных девяти лет пугали умудрённого жизнью Алябьева. Он прочитал краткую молитву, видимо, в душе надеясь, что с её помощью сможет исторгнуть непонятное из юного княжича, и тот, как все дети, наконец отправится играть в лапту или городки.

Когда мне начало казаться, что вотвот, наконец, смогу с помощью доверенных людей, транслирующих мои указания, приступить к изменению средневековых реалий вокруг себя, тут как тут из под земли выросла очередная сёрьезная проблема.

Это серьёзное препятствие к свободной жизни пронеслось мимо нас с Данилой Битяговским, обдав пылью, в виде небольшого конного отряда, умчавшегося к княжьим палатам, пока мы стояли у дьячей избы, обсуждая необходимую в ближайшее время перепись земель и дворов уезда. Что происходит что-то неладное, стало понятно после того, как несколькими минутами спустя въехавшие во двор всадники выскочили оттуда и устремились к нам. В голову пришла шальная мысль – убийцы, похоже, я переоценил свою полезность и покладистость.

Бежать было особенно некуда, но несколько судорожных метаний я успел совершить, пока не был ухвачен за шкирку крепкой рукой конного воина.

– Смирно стой! – рявкнул держащий меня бандит.

Слово из иномирного прошлого заставило прекратить барахтаться и встать ровно.

– Тако же, – пробасил налётчик. – Верно ли ты есть княже угличской, отрок Дмитрий?

Отпираться было бессмысленно.

– Да, это я.

Всадник соскочил с коня и, демонстрируя меня спутникам, произнёс:

– От он, позор памяти отеческой, порушенье чести рода Рюрика. – И, обращаясь ко мне, добавил: – Почто пешцем стоишь, без ближников своих, почто втуне дни свои проводишь, знаний никаких не постигая? Маешься бездельем да хитрыми потешками, глупости несусветные измысливаешь, а людишки, к тебе приставленные, в том потакают, корысть от мальца получить тщатся.

Переведя дух за время этого монолога, я переспросил:

– А кто ты такой будешь, воин?

– Азм есмь выборный дворянин дорогобужский Григорий Григорьев сын Пушкин, послан с наказом дозирать о воспитании княжича Дмитрия, опекуном его, оружничим Бельским Богданом Яковлевичем [73]. И мыслю, не зазря прислан аз, дела тут плохи, людишки распущены, княжонок в небрежении бродит.

После этих слов меня усадили на круп лошади, и мы направились верхом к находившемуся в ста метрах Красному крыльцу княжеского дворца. Во дворе палат присланный по мою душу надзиратель устроил разнос всему нашему малому удельному двору. Недоволен он был практически всем, и сознание затопила зелёная тоска. Похоже, от чего я пытался убежать, к тому же и вернулся. Если изображать нелюдимого ребёнка у меня ещё как-то могло получиться, то окружавшие бытовые условия создавали ощущение медленной, сводящей с ума пытки. Нет, в прошлой жизни походы, выезды на рыбалку и охоту доставляли немалое удовольствие, но они не затягивались на месяцы. Дико хотелось иметь сортир, хотя бы по типу дачного, вместо ночного горшка, кровать с матрасом вместо застеленной периной лавки или сундука, и на обед салат, пельмени и чай, а не варёные репу с солониной да приевшиеся мутные кисели и квасы.

Так что, готовясь к домашнему аресту внутри двора княжьих палат, я, отговорившись нездоровьем, дезертировал в свою комнату, где предался отчаянному саможалению. По некотором размышлении дело было признано не таким пропащим, вытерпеть оставалось шесть лет с небольшим, а дальше ждала свобода – если доживу, конечно. Чтобы не дёргали слуги, потребовалось подойти к иконам, изображая усердно молящегося, на самом деле занимаясь в это время выстраиванием логических цепочек. Усиленно скрипя извилинами, я решил особо не высовываться, образ жизни вести внешне похожим на тот, которого все ждали от сына Ивана Васильевича, в политических разборках принимать сторону сильнейшего, а в государственные дела лезть только в том случае, если спросят.

Выбравшись из своей комнаты к ужину и бредя в сопровождении истопника к трапезной палате, гость от дальних потомков настраивал себя на худшее. Решив вживаться в роль, надумал даже про себя именовать себя новым именем князя Дмитрия, чтоб разбуди – от зубов отскакивало. Однако на вечерней трапезе атмосфера собрания была уже самой дружеской. Приехавший дворянин нашёл общий язык с Афанасием, и они предавались воспоминаниям о совместных походах и боях. Несмотря на то что Пушкин числился в те годы по опричному войску, а Бакшеев по земскому, выяснялось, что в большинстве сражений они были рядом, хотя раньше и не встречались.