Дмитрий Дюков - «Рядом с троном – рядом со смертью»

– Яз не звездочей, чтобы о грядущем ворожить. Что до походов степных удальцов, так буйные головы всегда найдутся, а ханские ярлыки пущай челеби [136]читают, для того они выучены, – похоже, Янши мурза надо мной потешался.

– Всё ладно ли у Кази-Гирея с турским солтаном? Любовь между ними аль ссора? – задал свой вопрос Бакшеев.

– Благодарение Аллаху, у крымского хана сей час с Порогом Счастья великая приязнь, – расплывчато ответил бывший крымский дипломат.

– А с цесарем у солтана мир или война? – продолжал интересоваться Османской империей Афанасий.

– С Кафы слухи доходили, будто гневается на немцев Высокая Порта, те цесарцы препоны чинят войску турскому, да дани уже два года не платят. Опосля славной победы над кызылбашами неисчислимые орты [137]янычарские могут на заход солнца повернуть.

К нашей беседе с эмигрантом из Крыма стал прислушиваться советник казахского царевича – мурза Карачей.

Заметив интерес татарского сановника, я, забыв историю, рассказанную Темиром Засецким, поинтересовался, не из Крыма ли выехал к нам уважаемый мурза.

– Нет, – вздохнув, ответил восточный дворянин. – Род мой из Бухары, имя мое Кадыргалибек, яз есть верховный эмир Казачьей Орды.

– Почему ж поименовали тебя при здравице мурзой Карачеем? – довольно развязно поинтересовался я у пожилого среднеазиата.

– Се мой чин, жалованный от царя Сибири Кучума. При дворе османов именовать его великий визирь. Оросы прозывают по нему, – довольно сухо ответил Кадыргали.

Про Узбекистан и Бухару у меня имелись самые смутные знания, видел я их только в прошлой жизни по телевизору, в передаче про путешествия, потому проговорил по возможности расплывчато:

– Столица твоего родного ханства на реке Амударье? Там красивые гробницы и мечети, да вроде крепость старая имеется?

– Город тот на реке Зоровшан. Крепость – Арк. Яз в ней ранее жить. Есть склеп наиба Аюша, поклоняются ему христиане, именуя Иов. Мечетей прекрасных там не счесть. Кто рассказал тебе о Бухаре? – Узбек оказался слегка удивлён моими познаниями. – Ясырь вернутый?

– Там растёт хлопок, цвет с коробочкой, из коей пряжу ткут. Узбеки же сие выращивают, воду к полям подводят каналами? – возможность добычи нового текстильного сырья меня крайне интересовала.

– Озбеки разных родов все есть сыны Дешт-Кипчака, они рождены воины. Землю пахать, арык и киряз копать сарты, они же растят пахту, именем тут бумазей, – ответил старый бек, всё более изумляясь. – Ты, коняз, знанием широк. В твой год то удивление. Яз о таком един раз слыхал. С младых лет славен был падишах могольский Акбар [138], стыд ему.

– За что позор-то шаху монголов? – пришла моя очередь дивиться речам собеседника.

– Правил он как великий султан, равный турскому, надежда ислама. Сей час – вероотступник проклятый, лживый пророк [139], – мрачно ответил Кадыргали и, почтительно склонив голову, попросил удалиться от пира.

Разрешение ему дали, да и я вскоре, сославшись на необходимость помолиться, оставил торжественное пиршество.

Субботним утром приехавшие гости отправились на охоту. Псарни и сокольи клетки находились на левом берегу Волги, завёл их брат царицы Марьи, мой дядя Михаил Нагой. Я от этого, для меня слишком сложного, мероприятия отговорился. Это выглядело совершенно невежливо, но гости не настаивали, удовлетворившись обществом уездных дворян, Байкильде и ГушчепсеГригория.

Из ближайших помощников остались со мной Ждан и молодой Битяговский, даже дьяк Алябьев умчался бить зверя, наплевав на болячки. После сведения предварительного баланса появилась надежда, что с продажей новой угличской шерстяной ткани дырка в бюджете окажется закрыта. Сукно у нас получилось значительно лучше сермяжного, по качеству оно примерно соответствовало самому дешёвому лондышскому, то есть привезённому из Лондона. Даже если продавать его с некоторой небольшой скидкой от заморского материала, то прибыль всё равно превышала вложенное в два раза. Обработка закупленного только за этот весенне-осенний сезон сырья обещала принести почти восемьсот рублей.

Оставив Данилу Битяговского щёлкать деревяшками на счётах, мы со Жданом поехали объезжать Углич. Очень уж меня волновал источник аммиачного запаха. Почти час, крутясь по довольно небольшому городу, мы добирались до Селиванова ручья, где находились новопостроенные мельницы.

Тамто я и учуял знакомый «аромат», и место его происхождения стоило узнать у Ждана.