Артем Рыбаков - Вернутся не все! Разведывательно-диверсионный рейд (сборник)

Почувствовав, что еще немного, и левый бок я себе отлежу, перевернулся на другой и посмотрел на часы – до смены было еще шестнадцать минут.

Деревня Жатомля Духовщинского района, Смоленская область, РСФСР.

23 августа 1941 года, 4.44.

За последнюю пару недель Шойбнер как-то свыкся c тяжелой действительностью. Линия фронта стабилизировалась, маршруты, по которым теперь каталась их легкая колонна снабжения, более-менее устоялись, и даже появилась возможность организовать вменяемую охрану. Теперь русские уже не решались нападать на возчиков так нагло, как это случалось раньше, ограничиваясь одиночными выстрелами издалека. Впрочем, потери все же были – только за семь предшествующих дней один сослуживец Клауса был убит, а двое ранены. Да шесть лошадей пришлось списать, но никакого сравнения с тем жутким нападением семнадцатого августа. Вот уж где им пришлось несладко – страшно сказать: почти четверть возчиков была убита или ранена, а уцелевших лошадей хватило только для буксировки половины от имевшихся повозок. Те же, кому повезло уцелеть, на всю жизнь запомнили, что такое кинжальный огонь пулеметов. Смешно, но в тот день русский машиненгевер спас ему жизнь, заслонив собой от шквала пуль. После боя Клаус насчитал двенадцать пробоин в кожухе ствола и десять – в «теле» пулемета. Соответственно, поддержать огнем своих ребят он не мог, а вот юркнуть в канаву получилось.

Однако солдат во всем найдет положительную сторону. Так, самому Клаусу не только повезло уцелеть, но даже и в звании вырасти. Теперь рукав его кителя украшал «уголок» гефрайтера, а под началом обретались сразу трое «желторотиков». Жаль только, что из-за потерь в караулы ему приходилось ходить наравне со всеми. Но гауптман еще два дня назад намекнул, что в самое ближайшее время следует ожидать свежего пополнения. От подобных вестей, потихоньку рассказанных сослуживцам, почти все приободрились, тем более что, кроме людей, можно было ожидать и поставок лошадей. Недостаток солдат удавалось пока компенсировать пленными русскими, от использования добровольного труда которых не собирался отказываться никто, а вот ремонтерские вылазки не приводили ни к чему хорошему. То ли большевики ухитрились все конское поголовье угнать с собой, то ли всех лошадей вымели свои, те, кто пришел в эти края на пару недель раньше. Даже если и удавалось разыскать на совсем уж глухих хуторах пару коняшек, то внезапно оказывалось, что они переписаны представителями экономического управления и реквизировать их нельзя. Фон Шойбнер слышал, как один из гефрайтеров 7-й танковой, базировавшейся неподалеку, жаловался другому, как им на том же основании запретили разукомплектовывать русскую станцию для обслуживания тракторов.

«Сегодня нормально выспаться не получится, ребята! – заявил вчера вечером фельдфебель. – Похоже, «ночные бандиты» перепили водки и днем напали на танкистов. Соседям пришлось жарковато, но нападение отбито. Вот только русских, говорят, было сотни три, не меньше. А от них до нас километров пятнадцать, а потому – лопаты в руки и готовить позиции! Шойбнер, на тебе пулеметы!»

Хорошо еще, что ночью подремать получалось, пока «молодые» сторожили. Впрочем, сейчас, перед рассветом, их навыков оказалось бы недостаточно, к тому же глаза у них явно слипались, и Клаус предпочел встать за пулемет сам. В принципе, сам он страхов фельдфебеля не разделял – от места их базирования до Духовщины, где квартировали штабы корпуса, танковой и двух пехотных дивизий, было около часа пешего хода.

«В конце концов, вряд ли наглость русских так велика, чтобы решиться атаковать тремя сотнями пару тысяч, – подумал он. – А вот то, что завтра придется снова тащиться с колонной, не выспавшись, – хреново. И так глаза, как у вампира, от постоянного недосыпа, а тут еще и это!» Свежеиспеченный гефрайтор оторвался от созерцания щитка трофейного русского пулемета и, сунув руку за голенище сапога, достал плоскую металлическую фляжку. Торопливо скрутив крышечку, Клаус сделал маленький глоток – пить русское пойло большими у него не получалось – дыхание перехватывало. Фактически у каждого солдата в группе была такая фляжка – только снадобье действовало на всех по-разному, и кто-то пил в конце тяжелого дня, чтобы расслабиться, а кто-то – как он сам – взбодриться. Правда, настаивать самодельную водку приходилось на настоящем кофе – эрзац из цикория тут помогал мало. Но опять же, он в службе снабжения работает, так что пока удавалось добывать натуральный продукт без особых проблем.