Михаил Сергеев - «The Coliseum» (Колизей). Часть 1

«Значит, все-таки легче не только им, а и мне», – подумала Лена и опять вздохнула. Покой наступил. Понимание пришло. Она снова была на заседании.

– Так! – голос обрел металлические нотки. Всё стихло. – Насколько мне известно, они в некотором смысле наши коллеги. Эти дети дают благотворительные концерты в тех же больницах, детских домах… Я убедительно прошу всех одобрить предложение о помощи.

Тон и выражение лица не оставили вариантов никому.

«Почему мне привиделось это?» – Метелица открыла глаза, мужчина, сидящий впереди, прихватил запястье стюардессы, не давая ей идти дальше. Та же, не глядя на него, вытянула свободную руку в сторону помощницы в глубине салона, делая знаки принести минералки.

«Господи! – Елена застыла. На дагерротипе, на том самом, который увез Андрей, двое мужчин умоляли женщину пойти с ними, но за руку держал ее один! Та же, именно в этом и было отличие от увиденного сейчас, стоя на коленях, обращалась к кому-то неведомому за кадром. Точь-в-точь такой же протянутой рукой! – отец что-то говорил, рассказывал очень давно о снимке… Но что? Что?!» – женщина в отчаянии до боли сжала губы.

Всё было бесполезно.

Москва встретила ласковым солнцем, будто обращая утренний сон в явь.

– «Сухаревская»? Так доедете до «Проспекта Мира», по кольцевой, и одну остановку в центр, – девушка повернулась к парню, и они чему-то рассмеялись.

Эскалатор поднимал одетые тела слишком медленно. Даже нехотя. Недовольство вызывали хмурые лица. «То ли дело в праздники, – думалось ему, – когда все нарядные, шумят, перекрикивая ладный гул подружек-шестерен… даже суета другая – веселая. И двести ступенек им нипочем – снуют вверх и вниз. Эх, стар стал… а ведь помню иные времена. Больше в людях-то солидности было… да и улыбок».

Вдруг он заметил «новенькую». Глаза той в растерянности бегали по щитам на стенах и лицам, но ничего не читали – это старик заметил сразу – ни слова на первых, ни мысли вторых. Голова женщины то и дело высовывалась и нетерпеливо посматривала вверх.

«Не просто торопится. По особенным делам… сразу видно, – механизм гулко пыхнул и удвоил скорость. – Помогу, – решил старик, – редкость большая по таким-то делам торопиться».

Очередь «хмурых» чуть качнулась назад, люди вздрогнули, поозирались, и всё пошло своим чередом. Будто ничего и не было. Простыми толчками их было уже не пронять.

Выбежав на поверхность, Елена увидела всё.

Две старушки прямо перед ней, те, знакомые еще по кемпингу, стояли у «Макдональдса» на «Сухаревской». Женщина отчетливо слышала каждое слово. Она попыталась двинуться вперед, но, как и тогда, во сне не смогла.

«Вчерась Полина-то опеть в церков ходила. Уж лет пять как не пропущает воскресной службы… все причашается», – первая, сухонькая, стояла к ней лицом.

Лена опустила глаза, заметила в руке струну, пошатнулась, но, с трудом устояв, оперлась на парапет.

«Вам не плохо?» – услышала она за спиной: мальчишка-студент в очках на носу и с гамбургером в руке уже скидывал на землю рюкзак.

– Нет, нет… мне не дурно, – и, удивляясь необычному слову, как и «неслучайности» всего происходящего, выдохнула. Сунув струну в карман, она тут же повернулась к старушкам, не замечая удивленного взгляда молодого человека на странный оборот в ответе.

– Вы обронили, – не отставал студент, протягивая тетрадку.

Лена машинально свернула тетрадь в рулон.

– А мне батюшка говорил, что Иуда тоже причастился… и хлеба вкусил, и вина отпил, – чуть понизив голос, продолжала первая старуха. – А с причастием в него вошел сатана. С причастием! Слышь?

– Да господь с тобой, Матвевна! – замахала руками вторая. – Скажешь тоже! С причастием! – спина суетливо закрестилась.

«Что-то я пропустила… отвлеклась, что-то не то, – мелькнуло в голове. – Стоп! «Матвевны» тогда не было! Была Глафера!»

Меж тем разговор продолжался.

– Так и есть, – обиделась собеседница, – батюшка-то шибко строгий был. Сказал, к нему готовиться надо, к причастию-то. Сокрушенным сердцем принимается… Сокрушенному от стыда, за жизть-то свою. Иначе опасно. А я-то, чего стыдиться, думаю. Посты блюду, свечки ставлю. Он и говорит: Мария Египетская, – старуха наклонилась к соседке, – всего два раза причашалась. В жизни-то. А ты, бабушка, о другом думаешь, раз не в чем каяться. Ступай, говорит… сегодня, – старуха вздохнула. – Давно уж это было. Да и батюшка тот помер…

– Да что же это!!! – в отчаянии закричала Лена. Прохожие обернулись. Некоторые в изумлении остановились. Она попробовала двинуться – попытка удалась. Через секунду бабульки удивленно смотрели на нее.