Михаил Сергеев - «The Coliseum» (Колизей). Часть 1

Последние слова были в пустоту.

– Мама! Я ухожу… Если привезут воду, не забудь, я заказывала новую помпу, – дочь была уже в дверях.

– Хорошо, хорошо, я помню, будь осторожней, – вытирая полотенцем руки, Галина Николаевна вышла из кухни.

Уже на улице Елена обратила внимание на ласковое, не по-осеннему теплое солнце. «Надо же… как не хочет уходить, цепляется, – подумала она и быстрым шагом направилась вниз по улице. – Сегодня надо получить загранпаспорт».

Одно из восьми помеченных дел было запланировано с утра. Через полчаса женщина сидела в приемной миграционной службы. Завтра начинались праздники, поэтому людей было не так много. Еще минут через двадцать она освободилась. Проходя мимо недостроенной мечети, Елена увидела пожилого мужчину – таджика, который, опираясь на посох, протягивал с чем-то руку прохожим. «И детей, поди, шестеро, где-нибудь в лачуге на «Шанхае», – она отвела взгляд.

Однако, пройдя несколько шагов, женщина остановилась, достала кошелек и вернулась к нему. Две бумажки опустились в стаканчик… уже отходя, она ощутила незнакомое чувство тихой радости, не испытанное прежде… Прежде, когда делала то же самое. Радости другой Лены, там, внутри, откуда подступили слезы. – «Надо же… как бывает», – подумала она.

Старый таджик долго тянул вслед ладони и что-то благодарно лопотал.

– Вот так, господи, ты и вправляешь свой хризолит в душу человека, – Елена платком промокнула глаза. – Так и вправляешь… А он топорщится, пыжится, отталкивает… и выпадает дар, и роняет… Но ты идешь за ним, и каждый раз подбираешь и несешь вслед… надеясь.

Вся жизнь ей казалась уже бесчисленными переходами из одного зала в другой. Но все чаще и чаще на пути этом встречались восторги и успех. Без которых двигаться казалось невозможно. Лена уже не только ждала оваций от поступков, но желала и совершала их, ожидая чего-то выше оваций. Восторги приелись. Похвалы мамы, одобрение знакомых и даже завистливые взгляды коллег означали пусть и негромкие, но аплодисменты. К ним тоже Елена привыкла. И хотела другого. Но не могла признаться, что большего. «Просто другого, ведь надо развиваться!», – повторяла и повторяла она искусно навязанную ложь, не понимая подлинного развития человека, назначения его «странником» на совсем ином пути, где вовсе нет второго образования или карьерного роста, статуса, удачи в деньгах и тем более «подкованности» в перипетиях моды. Но, конечно же, догадывалась, что путь тот существует, вопреки утверждениям обманщиков.

А пока, наблюдения Елены и тысяч женщин родного города прямо показывали ей, из чего состояла жизнь – от «спа-салона», светских развлечений или кофе-пауз на заседаниях правления у одних до просто завтрака и восьми часов обычной работы у других. Но в шумные подвалы по вечерам вырывались все. Казалось, первые – выигрывали, а вторые лишь урывали крохи. Однако в настоящей, действительной жизни, места распределялись совсем по-другому. И хотя по «спа-салонам» ходило горе-горюшко ростом повыше да умом поизворотливее, оно с одинаковой беспощадностью раздавало обратно и тем и другим оставленное равнодушие. К чьим-то судьбам, слезам и отчаянию. Но видимая, призрачная жизнь упорно не замечала этого, подчиняя всё таким же, как и сама, целям. Где не было места простым и понятным людям вещам – дружбе, семье, любви. Другой дружбе, семье и любви, а не тем суррогатам, которые присвоили их имена. Где не было места даже детям. Ведь дети оказались нужны как приложение, как деталь, для придания признака якобы семьи, якобы любви… ее узнаваемости и статуса. То есть просто, потому как «положено», а значит тоже для аплодисментов. Именно последнее, звуча всё громче, забивая уши, и стало причиной дискомфорта нашей героини, а вовсе не остановка в «развитии», чем пугали многочисленные зазывалы.

Как произошла подмена, когда Лена, как и многие, тронулась в тот роковой путь, женщина не помнила, да и не задумывалась. Но жила, существовала ожиданием большего. И, как и там, во дворце, она поменяла восторги на зал удивительных снов, чтобы очнуться, прийти в себя, попробовать менять хоть что-то, пусть сначала у других… так и сейчас, необходимость такого шага, но уже здесь и в себе, она ощущала всё острее и острее. Чувствуя это, понимая поразительную схожесть не только желания, но и неизбежности предстоящего, Лена терялась в догадках, когда и каким образом это случится, как возродит нерешительное, подспудное, но правильное желание, которое однажды приведет к выздоровлению. Желание ускользало, манило, не отбирая надежды, будто требуя перед этим чего-то особенного, важного… без которого не могло и не хотело вести ее дальше…