Михаил Сергеев - «The Coliseum» (Колизей). Часть 1

– Вы! Вы… – незнакомка на секунду затихла, будто колеблясь – начинать ли разговор. Всё выглядело необычно, невероятно…

– Что, мила́я? – подняла брови та, что стояла лицом.

– Вы… вы помните меня?! – наконец решилась женщина.

– А как же, душенька, как не помнить. Ты ж сегодня подходила.

Лена стояла как вкопанная.

– Как же сегодня?! Это было там, в кемпинге!

Бабка покачала головой:

– Всё интересовалась приютом. Как клещ вцепилась. Книгу каку-то спрашивала… эта… как ее, святые угодники… ымператрицыну. Точно! Пытала об Троицкой… Али не помнишь?

– А что еще?! Бабушка! – женщина пришла в себя. – Ну… вспоминайте!

– Да в себе ли ты, голубушка?! Приют искала. А чего искать-то, вона, – старуха кивнула на проспект Мира, – дом тринадцать. Так и сказала тебе. Там и был… до войны и после… Чудна́я ты какая-то нынче.

Тут она заметила тетрадку в руках женщины. Глаза старухи неожиданно сузились, губы что-то зашамкали.

– Я не поняла… повторите…

Бабка подняла голову:

– А струнка-то, струнка-то – ан уж в ручках девичьих! Искать не надобно. Ишь, как пташечка сжалась, – бабка кивнула на тетрадь. – А в кармане-то – вторая. Куды ж так много? Теперь без меня, милая, без меня. Тяни, коли не боишься…

Елена бросилась в подземный переход. На той стороне Садового, первые строения шли подряд и без номеров. Наконец, подняв глаза, она увидела на стене четную цифру: – «Дом-музей «Серебряного века», – губы зашевелились. – Брюсов, поклонник самоубийств… только самоубийств других, – женщина с досадой поморщилась, – опять он на пути…» Однако мысль уцепилась: «За внешностью, напоминавшей человеческую, по воспоминаниям современников, у Брюсова скрывалась «некая сущность без лица и названия». Сущность… О, боже, не отстанет… опусти глаза, прочь. Так, тринадцатый напротив. Надо перейти. Назад».

Она побежала обратно, думая о странном совпадении места и событий, которые происходили здесь, и связаны были с ней, в чем женщина не сомневалась, с ее появлением. Несомненно, придавая непонятную значимость такому появлению, подчеркивая «неслучайность» уже нового события, в новом времени, но в том же месте. Общим же была еще и она. Еще она… Место и человек. Оставалось соединить время.

Через минуту золотые купола стрелецкого храма поставили всё на место.

Старух уже не было. «Стоп. Прием остановил во второй раз. – Я что-то делаю не то. Зачем тетрадь? «Тяни», так, кажется, сказала сухонькая». Елена поколебалась и, словно подчиняясь чьей-то команде, медленно вытянула пружинку из свернутой тетрадки…

Динь-дон, динь-дон, запела вешалка с ремнями, но так и не появилась из-за легкого тумана, который скрыл всё вокруг.

Воздух запах лошадьми. Через минуту туман стал редеть. Всё преобразилось: дома стали ниже и неопрятнее, краски поблекли и облезлые низенькие фасады разошлись, уступая место пустырю. Уши наполнил непонятный гул.

Елена подняла голову: старинная неуклюжая башня из красного кирпича прямо перед ней уходила метров на двадцать ввысь. Там, наверху, из окна, похожего на бойницу, свешивался мужчина и махал ей рукой.

Она не успела всмотреться, как услышала позади:

– Барышня! Ну, что же вы, барышня! Куда ж в таком виде! Босиком бы еще! Давайте к нам, мы на Посад, как и все. Там и сышете родных… или кого уж потеряли. О, господи! Да кто ж сподобил-то одеть вас так?!

Среди грохота колес по мостовой, скрипа рессор и криков кучеров она слышала только этот голос. Он доносился из кареты, которая остановилась в десяти шагах. Женщина лет шестидесяти была там не одна. Личико молодой дамы с любопытством выглядывало из-за плеча.

– Маман! Надо же помочь! – ожило лицо. – Посмотри на обувку!

– Из гувернанток, поди, – первая нахмурилась.

– А, может, француженка? Так своевольно! – восхищенные глаза и улыбка выдавали добрый характер девушки.

– Ефим! Расселся! Помоги барышне! – мать недовольно посмотрела на козлы.

– Мы чаво? Мы зараз! – большой бородатый кучер, ловко спрыгнув, направился к ней.

Только тут Лена поняла, что стоит в грязи на брусчатке в осенних туфлях, а ее зеленый плащ больше напоминает запачканную попону извозчика.

– Где ж вещички-то ваши? Уж снег пробрасыват… кабы не мы… надёжа на кого?., хранцузы, что ль, подвезут? И так уж, вона, до первопрестольной, порази их гром… на плечах-то русских… Эх, да что говорить, барыня!.. – мужик подхватил ошеломленную женщину на руки и понес по грязи в карету.

– Накиньте же вот, накиньте, – молоденькая девушка, почти девочка, протягивала толстую шаль.