Михаил Сергеев - «The Coliseum» (Колизей). Часть 1

– Так до сих пор бомбят, для смены режимов! Убивают ведь!

– Язычество чистой воды. Да что там, скотоподобие. Убивать одних, ради «добра» другим. Опять ради «лучшего» урожая. Снова начали путать. А решения принимают седые динозавры. Как и у костра, положим, в Финикии, пару тысяч лет назад. Только в костюмах и бабочках… но непременно рядом с огнем! Чужим, нечеловеческим, холодным.

– И в цилиндрах! – крикнул кто-то.

Лектор вздрогнул.

– То есть мир строился на краже? И не только мяса, но и жизней?

– Всякая собственность есть кража, – вспомнив слова Крамаренко, ответил Андрей. – Идей, лозунгов и приемов.

– Ну, уж всякая? – девушка с первого ряда улыбнулась. – Вот квартира у моих родителей – тоже, что ли?

– Конечно. Кража у тех, у кого ее нет. Вы не можете увидеть этого, не проследив всю цепочку от начала. Хотя бы в воображении. Квартира – это результат миллиона обменов первого куска мяса на последующие блага. Но первый – обязательно краденный! А отнятый – тот, что был лишним, пошел на прирост богатства и завершился, в вашем случае, квартирой.

– И что же, нам отдать ее?

– Такое может совершить лишь человек, – лектор виновато вздохнул и тоже улыбнулся. – И такой финал один из двух… всего-то. Второй – самоубийство.

– А мы не люди, получается?! – выкрикнул кто-то.

– Увы! – Андрей развел руками. – Мы существа, которые делятся на тех, кто стремится стать таковыми, и тех, кто продолжает красть, не задумываясь. Заменяя страсть к героину на страсть к накопительству. Обман на сознательную смерть. Один суррогат на другой. Развиваются! Тяжелейший труд, замечу. Но в обоих случаях – жертва сам. Иногда заблуждаясь, будто польза людям не последнее в его рассуждениях. Тратить свое время на поиск «оправдания» несправедливости вокруг, то есть для процесса кражи – обязательный ритуал. Так что труд действительно тяжелый, в поту, без преувеличения. Потому и путают с заработком. Но корысть неизмеримо важнее самых благородных мыслей. Не маячь впереди еще больший кусок мяса, гораздо больше необходимого, мыслям о людях не было бы места. Место и время! Помните? А уж если впереди огромный! Вот что прячет «существо» и прежде всего от себя. Великую, всепожирающую тайну обогащения! И каждый сознает.

– Ну, уж каждый! – тихо сказал кто-то с первых рядов.

– Да, в общем, не стесняются. Даже горды. Помните, Рокфеллер соглашался объяснить, как он нажил гигантское состояние, с условием, что его не спросят про первый миллион?

– Так ведь живут… и комфортно!.. Не заморачиваются! – третий ряд был активнее других.

– Увы, – Андрей усмехнулся, – если бы так! Любой отдал бы полсостояния за Жар-птицу! Гложет, потихоньку гложет видимая нищета. Уж и селятся отдельно, и не думать стараются. Да что там, на метро не ездят! Но бросается. Режет. Напоминает. О краже-то! Случается, наступает момент, когда «присвоивший» чувствует, что раздражение украденным переходит некие рамки и о нем начинает думать плохо уже и преданное окружение. Тогда включают уникальную технологию – благотворительность, как инструмент исправления имиджа. Отдать часть краденого, но широко рассказать об этом, истратив на такую компанию еще часть. Прием удавался веками. Вспомните, хотя бы «динамитного» короля Нобеля – торговца смертью. Высший пилотаж! И потом, как говорил Остап Бендер: «Лучше отдать часть. Ведь часть меньше целого». И теперь того, кто освоил прием, при каждом удобном случае, поминают как мецената, спонсора или благотворителя. До гениальности простое средство покупки «уважения». Только не покупки, а продажи. И не уважения, а совести. Потому как окружение, тоже считая себя обделенным, скрытно ненавидит объект поминания. Возьмите высший титул государственной власти. Образец для такого примера. Так что из круга не выскользнуть. Удавка прочна. Можно только закрыть глаза. Но мы, по-моему, отклонились…

– Конечно! Причем здесь вера?! И про власть!

– Христианство поподробней… – зал явно хотел дискуссии.

– Гм… христианство, – лектор прошелся взад и вперед. – Заповеди можно определить как «конституцию» человечества. А их появление – как порог, после которого зло во власти, в продолжение краж, стало нарушением такой конституции. Ну, а вера называет это прямо – преступлением перед богом. Так что корни понятны.

Зал снова загудел.

– Так в абсурде… все-таки? Или движемся куда? – выкрикнул молодой человек, которого толкали сразу несколько соседей, подбивая высказаться. – Кража торжествует! А с нею приходит и власть! Заманчиво!