Андрей Колганов - Жернова истории 3

— А что, Михаила Профирьича сильно скрутило?

— Ни согнуться, ни разогнуться, — печально подтверждает малец. — Хозяева ему платок шерстяной дали, поясницу обмотать. Вот он так и лежит.

— Это не дело, — и верно, не оставлять же больного человека вовсе без участия? — Давай-ка до Сретенки пробежимся, я в аптеку загляну.

Пацан возражать не стал, и вскоре я уже обзавелся камфарно-скипидарной мазью для растирания. Заодно заскочил в продуктовую лавку, в булочную, да в винный магазинчик – купил чекушку, да половинку подового хлеба и без малого фунт окорока на закуску. Негоже к человеку в дом с пустыми руками идти.

Квартировал мой сапожник с сыном в полуподвале, снимая угол в комнате, занятой семьей из трех человек. Отзанавесили два грубо сколоченных топчана ситцевой тряпицей – и ладно. Кинув взгляд на это жилище, поражаюсь скудости, с какой живет этот бывший крестьянин. Кроме топчанов – табурет между ними, играющий роль и стола, и тумбочки, да три гвоздя в стене, на которых висит зимняя одежда – что-то вроде армяков, и несколько рубах на смену. Вот и все.

Впрочем, семья, что дала ему приют, тоже совсем не процветает. Видно же, что не от хорошей жизни теснятся, чужим людям угол сдавая. Честно говоря, встретить такую, назовем вещи своими именами, нищету, в Москве не ожидал.

Сапожник, завидев нас, первым делом крикнул сыну:

— Митька! Там, под топчаном, мешочек. Давай его сюда!

Вручив мне исполненный заказ и получив свои два рубля, Михаил Порфирьевич подозвал хозяйку, и рубль вручил ей, буркнув:

— В расчете.

После этого, не обращая внимания на протесты сапожника, сам растираю ему поясницу принесенной мазью, а затем снова закутываю траченным молью старым шерстяным платком. Помыв руки под рукомойником при помощи коричневого обмылка, достаю принесенную с собой снедь. При виде этого добра Михаил Порфирьевич тут же зовет хозяев присоединиться, и вскоре мы все кое-как устраиваемся вокруг хозяйского стола. Женщина, получившая от сапожника рубль, нарезает окорок и хлеб тонкими ломтями, а хозяин разливает водку по граненым стопочкам, напоминающим маленькие рюмки.

Разговорились. Оказалось, хозяин два года куковал в безработных, вот и пришлось угол сдавать, чтобы ноги с голоду семья не протянула. Да и сейчас, работа кладовщиком в какой-то из организаций Москоммунхоза приносила не так много денег. Сам Михаил Порфирьевич жаловался, что отдавши плату за угол, да отославши денег семье в деревню, сам едва перебивается с хлеба на квас.

— Это ишшо ничего! — сам себя утешал он. — Иные из нашего брата, подбойщика, и такого угла не имеют. Сымают какую-никакую каморку на самой окраине, да и набиваются туда вскладчину по пятнадцать-двадцать душ.

Приняв вместе со всеми стопочку, начинаю откланиваться:

— Жена дома ждет, с ужином. Она у меня на сносях, так что если запоздаю, может сильно осерчать.

Мужики понимающе покивали, и я поспешил покинуть это убогое жилище. Сколько же сил придется надорвать, и прежде всего вот таким вот семьям, пока вся страна будет выкарабкиваться в более или менее пристойные условия существования? Совесть пыталась прогрызть во мне здоровенную дырку, однако удалось утихомирить ее, объяснив, что с дырой я лучше не стану. Но холодного сапожника и полуподвал в Селивёрстовом переулке запомню. Чтобы всегда знать, ради чего и за чей счет штаны на работе просиживаю, и партмаксимум получаю.

С весны 1928 года в стране развернулась "битва за урожай". Слова мне знакомые по позднесоветским временам, да и смысл схожий. И тогда заботы сельскохозяйственного сезона не ограничивались призывами к добавочному напряжению сил и героическому преодолению трудностей, — велась и вполне планомерная организаторская работа. Без нее-то ведь вообще ни черта толку бы не было. Но сейчас дело состояло не только в том, чтобы обеспечить проведение ежегодных сельскохозяйственных работ. Мне удалось раскрутить партийное руководство на осуществление операции стратегического масштаба, которая должна позволить Советской Республике хоть немножко вырваться из тисков недостаточного производства товарного хлеба.

В этой битве хватало дел не только по части сельского хозяйства как такового, но и по части ВСНХ. Дополнительные трактора, сельхозмашины, инвентарь, горюче-смазочные материалы, стройматериалы, инструмент – все это должна была дать промышленность. А ведь и от забот по подготовке кадров по линии Комитета трудовых резервов меня никто не освобождал.