Юля Лемеш - Дверь

– А если мы скушали великого Гаспара, то с нами что станет, если мы проиграем черному колдуну? – Тоник не собирался погибать, просто он всегда такой предусмотрительный.

– Вот уж не знаю. У нас как-то не принято есть великих магов.

Мне снова стало стыдно. Ребятам тоже. Они даже покраснели. Для успокоения совести я крепко сжала обложку книги. Сейчас отстану и повторю вопрос Пикселя.

– Эй, глазастая, ты куда? – Тоник заметил мое отсутствие, – Никаких отлучек и привалов. Мы опаздываем!

Пришлось догонять. Пиксель по тени и глазам сообразил, где я и с первой попытки цапнул меня за руку. Мне почему-то было приятно, что меня ведут, я даже спотыкаться перестала, хотя камней под ногами стало больше. Словно и тут погулял ледник. Сосны уменьшились в росте и выглядели причудливыми закорючками из-за торчащих кривых корней. Иногда мы проходили мимо странных невысоких скал, похожих на пальцы.

По лицам ребят я догадалась, никто из нас не хочет обсуждать последние события. Повод для гордости был только теоретический. Ну да, отобрали у черного колдуна немного силы. Не дали ему использовать семью целителя по второму разу. Но как не крути – мы снова совершили убийство. И даже расстарались по такому случаю. Ладно, зато опыта набрались. Дерьмовая отговорка, но другой нет. А еще я про папу вспомнила. И про его друзей. Они бы тут быстро со злом разобрались. Я даже тосковать начала. А потом подумала – глупо это. Папа ни в какую магию не верит. Он про нее даже телепередачи не смотрит. Он – реалист. Материалист. Хотя крестик носит. Но чтоб вообразить меч ненастоящий – это вряд ли.

Пиксель продолжал держать мою руку. И мне все больше это нравилось. Как-то спокойнее что ли.

С каждым шагом мы приближались к цели, но песок сменился обычной землей, вокруг появился ольшаник, обожающий сырость, а еще через некоторое время земля начала чавкать под ногами. Впереди, за елками, виднелось свободное пространство.

– Тьфу ты, зараза, болото, – огорчено объяснил учитель.

– Ничего страшного, обойдем, – Пиксель свернул влево, но старик позвал его обратно.

У самых елок ютилось мелкое сооружение. Издалека похожее на гриб.

– Лавка лесного колдуна, – пояснил учитель.

– Что-то я в гости к нему не хочу, – я понимала Тоника.

Строению даже название «домик» не подходило. На крыше кучи сухих веток, из которых торчит кривая как кочерга труба. Пара окошек, размером с форточку. Перед дверью земляные ступени уходили вниз.

– Придется зайти, – учитель настороженно оглянулся назад.

– А по мне лучше вернуться и обойти болотину. Нафиг нам лавка. У нас и денег ваших нет, – настаивал Пиксель.

– У нас вообще денег нет. А зайти необходимо. Иначе нам ни обратного пути не будет, ни кружного. И нечего тут спорить.

– А что мы там делать будем?

– Вежливо поздороваемся, оставим по вещи какой лишней, посмотрим, примет ли лавка подношение, да попрощаемся.

На словах все выглядело проще простого. Я решила отдать лавке фонарик. У меня теперь и без него свет есть. Пиксель порылся в карманах и готовился расстаться с китайским перочинным ножиком, в котором прятались штук сто предметов. А Тоник недолго думая приготовил для подношения ошейник с шипами.

Учитель печально наблюдал за нашими приготовлениями. Словно мы у него что-то бесценное отбирали. Понял, что настал его черед – потоптался в нерешительности. У него из вещей была шляпа и сокровища в шкатулке. Выбрав колечко попроще, он тяжело вздохнул и повел нас в лавку.

Как только мы подошли к двери, она сама собой отворилась внутрь. Пиксель первым вошел в темноту.

Лавка была так себе. На нутро наших старых гаражей больше похожая. Забита всякой фиготой. Преимущественно – из дерева. Были и керамические бутылки, несколько стеклянных пузырьков и даже черепушки неведомых мне животных. Все это богатство пылилось на полках, столе и подвешено на крюки.

– Куда подарки класть? – после приветствия спросил нетерпеливый Пиксель.

– В корзинку.

Корзинка висела там, где в домах должна быть лампочка. Пиксель кинул в нее ножик и мы посмотрели на учителя – что делать дальше никто не знал.

В этот момент ножик выплюнулся из корзинки и больно стукнул Пикселя по голове.

– Подношение не принято, благодари, прощайся и выходи вон, – огорченно приказал учитель.

То же самое произошло с Тоником. Корзинке ошейник не приглянулся.

Теперь мы вдвоем стояли рядом со стариком.

– Пора, – я рассталась с фонариком и отошла на шаг, чтобы мне им глаз не подбили.