Дмитрий Кабалевский - В классе А. Б. Гольденвейзера

Прелюдия

По характеру движения эта пьеса скорее похожа на этюд. Музыка ее очень светлая, в чем-то напоминающая звучание до мажора в Первой прелюдии Баха или Первого этюда Шопена. Фигурация в партии правой руки написана не слишком удобно и требует специальной работы. Очень важно, чтобы вся линия шестнадцатых звучала совершенно непрерывно и в то же время отчетливо. В средней части автор пользуется сложными артикуляционными обозначениями: к одному и тому же звуку относятся и точка (staccato), и черточка (tenuto). В данном случае черточку надо понимать как легкое акцентирование отрывистых звуков. Арпеджированные аккорды в партии левой руки необходимо начинать чуть раньше — так, чтобы последний их звук пришелся на сильную долю и совпал с началом фигуры шестнадцатых в правой руке. В конце музыка должна исчезнуть без малейшего ritenuto.

Юмористическое скерцо («для четырех фаготов»)

В соответствии с подзаголовком вся пьеса выдержана в строгом четырехголосии. При этом характер каждого голоса очень индивидуален; в частности, постоянно встречается несовпадение штрихов: один голос звучит legato , другой, напротив, staccato ; в одном голосе акцент, в другом его нет; добиться такого различия, когда оба голоса играются одной рукой, — очень нелегкая, хотя и весьма полезная задача для пианиста. В полной мере сказался в этой пьесе прокофьевский юмор: музыка напоминает о подгулявшей компании, где каждый говорит что-то свое, не слушая собеседника. Вместе с тем все это не следует играть слишком грубо — недаром Прокофьев в крайних частях ограничился оттенком piano и даже pianissimo. Очень контрастно должен прозвучать эпизод Più lento — тут тоже можно многое вообразить. Главное же, нужно все время представлять, как это звучало бы в исполнении фаготов, в присущем этому инструменту характерном тембре, и использовать замечательное свойство фортепиано — имитировать звучание других инструментов.

Шостакович. Три фантастических танца

Три фантастических танца были первым опубликованным сочинением Шостаковича. Пьесы эти так миниатюрны, что лучше исполнять их в виде маленького цикла. Автор дал им очень точное название: несмотря на то что каждая пьеса имеет свое «лицо», во всех трех балетная пластичность соединяется с причудливостью благодаря множеству неожиданных контрастов. Особенно необычна первая пьеса. Совсем различна в ней звучность в партиях правой и левой рук: басы и аккорды надо исполнять тянущимся звуком, а все мелодические фигуры — немного суховато, отрывисто, «фантастично». Следует очень осторожно пользоваться педалью — иначе «замазываются» все шестнадцатые паузы в партии правой руки и сразу пьеса теряет свою капризность. Педаль во многих случаях с успехом заменяют выдержанные звуки, исполняющиеся левой рукой. В динамических оттенках Шостакович очень точно выявляет свои намерения: например, в десятом такте для каждого повторения фигурки из четырех шестнадцатых им выписаны разные оттенки: forte , mezzo forte , piano — различия эти должны точно отразиться в исполнении.

Вторая пьеса по характеру представляет собой медленный вальс. В пьесах вальсообразного типа очень важно уделять особенно большое внимание додерживанию последней доли такта. Здесь сам автор помогает этому, помещая на третью долю четыре шестнадцатые; это может привести даже к некоторой ее оттяжке, чего не надо бояться. Очень важно поработать над звучностью аккомпанемента: выдержанные ноты должны звучать выпукло и выразительно, а аккорды на вторую и третью четверть каждого такта — гораздо мягче. Поначалу пьесе присущ мечтательный характер, но потом дает себя знать насмешливость, так часто встречающаяся у молодого Шостаковича. Очень ясно должны быть показаны смены темпов (Апdantino и Più mosso). При возвращении к Tempo I (между тактами 24 и 25) необходима небольшая цезура.

Третья пьеса по характеру проще других, в ней особенно отчетливо выявлен танцевальный характер. Это очень озорная, шутливая музыка, почти лишенная ритмических изломов, характерных для первых двух пьес. Очень звонкими должны быть верха при повторении темы в репризе (quasi campanelli) — уже здесь чувствуется одна из особенностей инструментовки в симфоническом творчестве Шостаковича, его любовь к пронзительному звучанию высокого регистра. В конце не нужно никакого ritenuto — музыка словно обрывается. Вместе с тем не должно создаться впечатления недосказанности. Я бы рекомендовал после окончания звучания просчитать, по крайней мере, еще один такт, держа руки над клавиатурой и, так сказать, продолжая оставаться вместе с музыкой.