Виталий Полищук - И на этом все… Монасюк А. В. – Из хроник жизни – невероятной и многообразной

Мне!

Спустя час в комнату тихонько заглянула Людмила Олеговна, увидела, что я не сплю, и шепотом сказала:

– Толя! Пойдемте поужинаем, Петр Петрович вас ждет!

Но стоило мне лишь чуть-чуть изменить положение тела, как Варвара вцепилась в меня руками и забормотала:

– Нет! Нет! Не уходи…

И я, пожав плечами, снова стал гладить ее по волосам, иногда наклоняясь и легонько касаясь их губами.

Я не спал всю ночь. Впрочем, мне было не привыкать, с ночными-то сменами – отосплюсь в вагоне!

Утром я все же смог выйти из комнаты, когда Варя крепко уснула.

Я аккуратно расстегнул на ней бюстгальтер и накрыл ее одеялом.

Мы пили чай и тихонько разговаривали.

– Что же делать, Толя? – спросила меня Людмила Олеговна. – Я прямо боюсь, что она отпугнет вас. Не оставляйте вы ее, это она ведь от любви к вам, дурочка. В крайности ее бросает, то в одну, то в другую сторону. То она, видите ли, не знает, любил ли вас, то любит так, что вам, Толя, наверное тошно..

– Не беспокойтесь, я ее не брошу. Вот этого не будет – это точно. Варька – моя судьба, я это совершенно определенно знаю! А судьбу ведь не выбирают, и ее не изменишь – она у каждого своя, индивидуальная…

– А может быть… – начал Петр Петрович, но я его прервал:

– Если вы о женитьбе – я бы с радостью, но рано, нужно ждать. Понимаете, я хочу решить вопрос с жильем. Варя никогда не узнает прелести житья со свекровью! Сейчас я специально подрабатываю, коплю деньги. Относительно жилья есть и еще одна возможность, но, повторяю, нужно подождать. А во вторых, я хочу, чтобы Варя обязательно поступила учиться, и именно в медицинский институт.

– Тут мы с вами солидарны, мы двумя руками «за», – сказал Петр Петрович.

– Вот давайте пока на этом и остановимся. И у меня просьба – коль уж мы с вами познакомились и хорошо поняли друг друга, при малейшей нужде звоните мне, пожалуйста. Мне ведь Варьку жалко не меньше, чем вам, так что… Давайте вместе побережем ее…

На этом и порешили.

А Варюха встала, как ни в чем ни бывало, а когда я ее спросил, что это было, она смутилась и шепнула мне на ухо, приятно щекоча щеку локонами волос:

– Толь, не спрашивай, ладно? Я такая дура, мне так стыдно…

– А зато я тебя рассмотрел всю! В бюстгальтере и трусиках!

– Толь, ну пожалуйста… – и Рукавишникова покраснела.

Она не сказала мне «Дурак!», блин! И это обнадеживало.

Когда я ехал в ночном поезде (все тот же московский, он приходит в Барнаул около шести утра), я, перед тем, как уснуть, подумал – правильно, что я открыл счет в Сбербанке, и все до копеечки деньги, что я получаю на товарной станции, кладу на него. Пока там лежит всего 73 рубля, но посмотрим!

И еще, уже в полудреме, мне вдруг подумалось, что у сил, которые перебросили меня из одного времени в другое, могут быть свои цели… То есть у меня – свой план, а у них – вовсе даже наоборот…

До Нового года время текло более-менее размеренно. Рукавишникова иногда звонила мне по вечерам, звонил и я ей, но реже. Конец года выдавался насыщенным – мы в «Белых крыльях» готовили новую программу.

Юлька хотела обновить свой репертуар, да и мне нужно было подумать об этом. И с этой целью я как-то достал «Панасоник», аудиокассеты к нему, и в один из дней, когда остался дома один, покопался в записях.

И подобрал Юльке десяток песен из репертуара певцов «шансона», переписал слова, заменяя некоторые на более благозвучные в соответствии со временем (ну, например, не «пацанов в долгий путь провожал», а «нас, ребят, в долгий путь…» и далее по тексту). В основном это были песни группы «Кокуйские острова».

Правда, там почти всегда нужно петь на два голоса, и Юлька упрашивала меня петь дуэтом, но я сначала упирался. Дело в том, что я до этого всегда пел основную партию, то есть – первым голосом. Мне трудно давалось осваивать «вспомогательную» партию второго голоса.

Но попробуйте отказать Юльке, которая, сложив руки перед собой, начинает примерно так:

– Толюсик, миленький! Ты посмотри, кто тебя просит! Самая красивая девушка курса, «прима» ансамбля, безнадежно влюбленная, и из-за отсутствия надежды выгоревшая почти дотла изнутри девушка, живущая лишь музыкой! Так неужели ты… – и так далее.

И я, морщась про себя, соглашался, и раз за разом под руководством терпеливого Олега, проигрывавшего на «Ионике» мне партию второго голоса, «долбил» и «долбил» эту клятую партию… А Юлька тем временем сидела на своем любимом месте в первом ряду зала, вытянув ноги, и с довольной улыбкой наблюдала за моими мучениями…