Алексей Янов - Экспансия

– После нашего с княжем последнего разговора, в марте месяце, он в Заднепровье подтянул три сотни пешцев, ещё сотню – в Свирском детинце на левом берегу Днепра держит. Если неожиданно нападём – вмиг сомнём этих лапотников. К тому же, мыслю я, без княжа, оставшиеся не у дел гнёздовские полки, не выступят. Тем более один из полков, на его галерах, седмицу назад отплыл в Киев.

– Зря ты, княжа, насторожил, своими речами, – попрекнул Вяземский князь Ростислава Мстиславича.

– Сам знаю. Но кто знал, что помощь мне предложишь ты со своим дедом, суздальские князья, да купцы немецкие. Ночами я тайно буду проводить на своё Смоленское подворье своих и твоих дружинников. Немцы из Пятницкого конца ударят, там их торговое подворье.

– Я смотрю, ты уже всё просчитал, – с улыбкой заметил Владимир Андреич.

Ростислав Мстиславич польщённо склонил голову и поднял кубок с медовухой. Князья опорожнили кубки, закусили.

– С пешцами ясно. А как себя бояре смоленские поведут? – спросил Владимир Андреич.

Ростислав Мстиславич ответил не задумываясь:

– Около трети смоленских бояр не шибко довольны княжем. Слишком он с чернью близко сошёлся, в военном деле отодвигает бояр на задворки, вооружает и облачает своих пешцев, к боярам уважения ни на грош не имеет. Думаю, если город с ходу возьмём, то уже половина бояр нас поддержат. Выступят они не в одиночку, а со своей боярской служней и отроками, а это полтысячи конников. Поперёк горла им княж со своим отцом, который ему во всех его начинаниях потакает.

– А с горожанами, что за Владимира стоят, что думаешь делать?

– Разгоним чернь, руки у них коротки супротив нас воевать!

– Опасаюсь я пехотных полков, коими руководят и учат ратному делу дружинники Изяслава … – с сомнением в голосе протянул Владимир Андреич.

– Сам подумай, – раздухарился Ростислав Мстиславич, – если князь Изяслав Мстиславич погибнет в Киеве, а значит там же, в Киеве, останется пока и большая часть княжеской дружины. Поэтому, пока дружина из Киева не вернулась – напасть на княжа самое время! А как мы прихлопнем княжа, то, что тогда? Что смогут сделать нам поддерживавшие Владимира бояре, его гнёздовские пехотные полки? Ничего! Изяслав и его сынок уже будут мертвецами, из земли их не поднимешь! Пешные воеводы, что ли, стол смоленский займут? Не смеши, брате, мои пятки!

– На словах вроде ладно всё выходит, – глубокомысленно изрёк Владимир Андреич.

– Попомни, брате, мои слова, может, кто из его бывших дружинников, ещё на службу ко мне попросится! Вот увидишь, так и будет! – и оба князя задорно и громко рассмеялись.

Заговор разрастался не по дням, а по часам. Пивов с немцами, к удовлетворению Ростислава Мстиславича, действовали быстро и решительно. В городе вторгшиеся войска обещались поддержать своими дружинными отрядами перекупленные немцами завистливые бояре и купцы не входящие ни в Думу, ни в паевые предприятия князя. Предатели истово желали все доходные предприятия отобрать у их владельцев и заново переделить паи между собой. Вторая половина весны обещала быть жаркой …

Боярин Пивов не в первый раз в своих смоленских хоромах встречался с тайным посланником дорогобужского князя.

– Будь готов Ян Васильевич, открыть нашему князю ворота Пятницкой башни через восемь дней. В город войдут дорогобужская, вяземская и суздальская дружины. А ты, Ян Васильевич, с остальными сведущими о нашем деле боярами и купцами, этот прорыв изнутри города поддержишь. Новгородцы вместе с кнехтами в это же время пойдут на приступ Свирского дворца. Запомни добре, мы выступаем за полночь, в следующее воскресенье, спустя ровно через седмицу после Пасхи! Кого надо, сам упреди о сроке.

– Слава те Господи! – боярин привстал и перекрестился на висевшую в углу икону. – Как гляну на Владимира, так воротит меня с души. С чернью держится как последний людин. С резоимцами спутался, многие купцы смоленские у него теперь в долгах, как в шелках! Я и сам, признаться, намедни денег в «РостДоме» княжа занял, отдавать – то не придётся, – разлился соловьём сразу повеселевший боярин.

– Княж ни о чём не догадывается?

– Не – а, через два дня готовит к отплытию в Киев свои чёрные корыта с тысячей пешцев.

Боярин был донельзя доволен. Владимир считает себя умнее всех, а сам скоро угодит в расставленные на него, не без участия Яна, силки. Воистину, думал боярин, жадность – смертный грех, вот она и сгубит смоленского наместника!