Алексей Янов - Экспансия

Добрался до Гнёздовской крепости, когда первые лучи всходящего солнца начали несмело заливать багряным цветом горизонт на востоке. Нетерпеливо постучал ногой в закрытые на ночь створы ворот.

– Кого там черти носят? – донесся недовольный голос с парапета надвратной башни.

Воротные стражники меня сразу не узнали, что, в общем – то, неудивительно. Выглядел я весьма колоритно – весь мокрый, перепачканный с ног до головы грязью, в порванном тегиляе на голом теле.

– Глаза разуй олух! Или ты своего князя не узнаёшь?

В это время один из воротников внизу приоткрыл смотровое оконце, недоверчиво разглядывая прибывшего чумазого субъекта.

– Это Владимир Изяславич! – сделал он ошеломляющее открытие, повнимательней вглядевшись в моё лицо.

– Что? – удивлённо спросили наверху.

– Говорю тебе, взводный, князь это!

Комвзвода не поверил на слово, сам спустился вниз. В смотровой щели появилась новая пара глаз, настороженно меня рассматривающих.

– Ох – ё!!! – воскликнул взводный за воротами. – Это князь!!! Отворяйте живей ворота!

Загремели засовы, одна из створок приглашающе распахнулась.

Три десятка вооружённых пехотинцев настороженно вытаращились на меня, не веря своим глазам.

– Закрывайте ворота! Срочно полковников сюда!

Вскоре появилась кавалькада конников. Клоч и Бронислав синхронно соскочили со своих коней.

– Ты ли это княже!? – удивился Бронислав.

– Что с тобой случилось, Владимир Изяславич? – мигом посмурнел Клоч.

Не тратя попусту время на эмоции, сразу перевёл разговор в деловое русло, начав раздавать приказы.

– В Киеве, возможно, убили моего отца, великого князя Изяслава Мстиславича! В Смоленске бунт! – грозным взором я обвёл сразу посуровевшие от этих известий лица своих воевод. – Мой стрый Ростислав Мстиславич вторгся в Смоленск. В Свирском тереме был бой, много наших пехотинцев из 26–й роты 9–го батальона Твердилы сложили там свои головы. Может быть, и сам комбат погиб, не знаю. Поэтому, поднимайте всех командиров, изготавливайте свои полки к бою. Командиров от «замка» и выше сразу собирайте в моём тереме. Дело нам ратное предстоит, завтра поутру выступаем!

– Слушаюсь, княже!

– Будет сделано!

– Да и ещё! – я стукнул себе рукой по лбу, вспомнив об одном типе. – Найдите немедля управляющего «ОВС» Тырия и посадите его в поруб! И советника отдела «разведки и контрразведки» поместите туда же!

– Будет исполнено!

Этот недоумок прошляпил ТАКОЙ заговор, имея в своём Управлении профильный отдел, специально под такие дела заточенный. Оставлять без последствий этот их провал я не собирался.

У находящегося при Брониславе «адъютанта» Вторижа тут же реквизировал его коня и вихрем помчался в свой терем. Встречающиеся на пути пехотинцы сначала удивлённо пялились на меня, потом следуя вбитым в подкорку рефлексам, замирали в постойке «смирно» и отдавали честь.

Подъезжая к терему, услышал тревожный перезвон колокольного набата, исходящий из башен. Таким сигналом в крепости войска поднимали по боевой тревоги.

Теремные ворота были распахнуты, на улицу стала торопливо высыпать сонная челядь, испуганно вопрошая друг друга, что случилось. Опознав в пропыленном и грязном всаднике князя, они воззрились на меня словно на приведение. Приметив среди слуг своего гнёздовского тиуна Петра, тут же подозвал его к себе.

– Княже? – узнав меня, он низко поклонился, – что здесь творится, никак пожар?

– Нет! Войска собираю для дела! В бане вода наношена?

– Поди, малость водицы осталось, чичас прикажу ещё наносить. Быстро стопим баньку …, – завёлся с пол оборота Пётр.

– Не надо ничего топить, – поумерил я его трудовую активность. – Я лишь обмоюсь и переоденусь в чистое. Не забудь доспехи мне подготовить! – напоследок крикнул я в быстро удаляющуюся спину.

Понимая, что сейчас не самое подходящее время чистить пёрышки, но очень уж хотелось, смыть с себя грязь и переодеться.

Помыл испачканное лицо, натянул на себя новый поддоспешник. В дверях бани появился челядинник.

– Княже, там дружинники во дворе тебя ждут!

По – быстрому, при помощи слуг напялив на себя доспех, я вышел из бани.

Командиры стояли нестройной гурьбой, активно и громко при этом галдя, как на торге, обсуждая последние известия. Но в тоже время все они были в доспехах и при оружии. При моём появлении гвалт голосов стих, все подтянулись, а их взоры скрестились на моей персоне.

Из передних рядов вперёд вырвался мой пестун Перемога и громко прокричал, размахивая при этом саблей: