Леонид Зайцев - Вестник смерти

– Ты как тут очутился? – не обращая никакого внимания на причитания парня, спросил я.

– Он ранен, – послышался тихий голос мальчика из глубины фургона, – ему нужно срочно помочь. Надо ехать к лекарю.

Хорошо, что мальчишка не мог видеть в темноте так, как я. А то бы он очень удивился, заметив на моих губах саркастическую улыбку.

– Я сам – лекарь, – сообщил я, – и все необходимые этому несчастному снадобья находятся в фургоне, если только больной не успел заняться самолечением и не употребил их без назначения врача. – Последняя часть фразы предназначалась раненому. От испуга он даже на некоторое время перестал стонать.

– Я спросил, – пришлось повторить мне, – как ты здесь очутился?

Дважды перепугавшийся Боб сбивчиво рассказал нам короткую историю своих приключений, приведших его так вовремя вместе с лошадьми и фургоном на это место. Он поведал, что затеянная им потасовка быстро переросла во всеобщую драку, будто посетители только и ждали повода, чтобы размять свои кулаки. Боб, который был докой в такого рода баталиях, получив несколько тумаков, свалился мешком на усыпанный битыми горшками и кувшинами пол и стал усердно изображать беспамятство. Однако ему всё же ещё досталось, да и дерущиеся постоянно спотыкались об его тушу, а иногда и падали сверху, чуть не отбив и не раздавив парню все внутренности. Ну а потом, как он и предсказывал, оставшиеся на ногах разбежались, а хозяин заведения начал возмещать свои убытки за счёт оставшихся лежать на поле брани.

– Хозяин должен верить, – горячо убеждал меня бывший стражник, – Боб не припрятал ни одной серебряной монеты! Да и как припрятать, когда Боба обыскали так, что и пшеничное зёрнышко нашли бы!

Владелец постоялого двора был весьма доволен уловом, в особенности кошельком, найденным им у Боба, ведь с остальных поверженных пьяниц он не набрал и десятой доли его содержимого. И он не стал звать представителей закона, с которыми пришлось бы делиться, а вместе со слугами начал заметать следы побоища.

– Они искали вас, – сообщил Боб, – а когда не нашли, то решили выпроводить и меня, от греха подальше, на дорогу, чтобы потом, если что, сказать, что меня ограбили вне стен их гостиницы.

– Да, такое у нас случается, – хмыкнув, подтвердил мальчик.

Четверо здоровых парней оттащили Боба во двор, запрягли наших лошадей в фургон и, закинув всё ещё притворявшегося бесчувственным Боба на место возницы, вывели лошадей на дорогу и пустили брести в сторону Замка.

– Боб избит и очень устал. Хозяин обещал вылечить Боба, – жалостливо закончил он своё повествование.

Я не хотел позволять парню пить сейчас, когда надо было торопиться на север, но он действительно очень устал, был избит и не спал всю ночь. А счастливая звезда предоставила в моё распоряжение дополнительного помощника, который мог взять на себя роль возницы и знал короткий путь к Замку Изабелл.

– Как тебя звать? – Спросил я мальчишку.

– Джоном, – охотно сообщил малец, чему я совсем не удивился. Надеюсь, что фамилии у них с Бобом были всё-таки разными.

– Вот что, Джон, достань из-под соломы флягу с лекарством и передай раненному, – приказал я, – а сам быстро поройся в мешке с одеждой и найди себе что-нибудь на первое время, но сначала умойся.

– Чем умыться? – Удивился мальчик.

– Да тем же вином, – посоветовал я, – Боб тебе сольёт. – При этих словах мой слуга чуть в действительности не лишился чувств.

– Хозяин, но это же вино! – Осмелился возразить он.

– Молчать и выполнять, – прошипел я, и Боб испуганно затих.

– Джон, – продолжил я уже обычным голосом, – Бобу надо поспать, а ты поведёшь фургон той короткой дорогой, про которую мне говорил. Но учти, проезжать сейчас мимо Замка опасно – по тревоге они первым делом перекроют дорогу, и вряд ли поверят в торговцев, которые путешествуют ночью.

– Дорога начинается в городе, – умывая лицо и руки от крови матери и отфыркиваясь вином, сообщил мальчик. – Надо вернуться.

Я сразу подумал о трупах, оставленных в конюшне постоялого двора мною и другим вестником – их могли уже найти. Тогда, во-первых, нас будут ждать, а, во-вторых, станут преследовать, что значительно усложнит и сильно замедлит наше продвижение на север.

– Нет, Джон, возвращаться нам тоже нельзя, – сказал я. – Неужели тут больше нет дорог?

Мальчик на некоторое время замолчал. Стало очень тихо. Были слышны только звуки ночного леса, да утробное урчание, которое издавал Боб, с избытком насыщавшийся лекарством от своих синяков и порезов.