Леонид Зайцев: Вестник смерти 2. Книга первая. Зуб тигра

Мне показалось, или теперь любой мир встречает моё появление первоначальным полным агрессии непониманием? Ибо, едва я, наконец, смог распрямиться в полный рост, продолжая, однако, стоять по колени в трясине. Как прерывистый треск выстрелов, а одновременно с ним полдюжины мощных ударов в спину опрокинули меня лицом в болотную жижу.

И от чего мне так везёт, подумал я, между прочим, что все мои принудительные падения в воду, по крайней мере, в последние годы, приводят моё лицо и тело в зловонные ржавые лужи. Нет, чтобы опрокинуться в купель со святой водой. Меня же непременно окунают в какую-нибудь клоаку.

Пенять на судьбу я позволил себе ровно пять секунд, пока считал по шагам, отлично отдающимися в этой хлябе, сколько ж охотников идёт по мою душу. А было потенциальных покойников всего трое, если мой нечеловеческий слух не подводил меня. А он меня не подводил никогда до сих пор.

Интересно. Судя по поведению стрелков, они просто не знали, с кем имеют дело. Но тогда выходит, что меня здесь не ждали. Чему я также с трудом мог поверить. Из чего неминуемо следовало — мне необходим «язык». Двигаться дальше вслепую в столь негостеприимном мире, значит постоянно натыкаться на подобные встречи. Поднимать же излишний шум, отмечая, таким образом, свой маршрут на радость противнику очень не хотелось.

Продолжая валяться лицом в протухшей луже, я теперь внимательно изучал приближающиеся шаги. Меня интересовал самый робкий, пробиравшийся позади прочих. Он периодически пытался отстать. Но грозные окрики подгоняли его вперёд, поближе к старшим и глупым.

— Что за падаль мы подстрелили? — поинтересовался один из них, пихая моё тело стволом автоматической винтовки.

Будь он хоть каплею умнее, обратил бы внимание на подозрительное отсутствие крови вокруг дырок на моей камуфляжной куртке. Но он не обратил. Как и его товарищ, впрочем. А зря. Могли бы успеть убежать.

— Как теперь узнаешь? — здраво рассудил второй. — Может болотник, а может из наших заблудившихся.

— Не болотник точно. Уж этих-то я повидал. Они зелёные. А, если из наших, — почесал давно не мытую голову первый, — убил я е своего выходит. Так?

— Свой бы отозвался, дурачина! — второй оказался весьма весёлым парнем.

На слух я пока не жалуюсь. Что-то не припомню, чтобы меня окликали. Но, решил я, это просто фраза юмора у них такая. Надо запомнить.

— А одет-то как поселенец, — второй немного притих. — Может, за помощью сходим? А лучше оттащим его подальше в трясину.

— Зачем?

— Поселенцы своего не простят. А так сгинул и всё. Мало ли в этих местах народа пропадает бес всякого следа.

— Да чихал я на этих поселенцев! Давай сперва карманы проверим, — предложил первый и наклонился к моему телу.

Эти слова стали для первого последними в жизни. Мы так быстро поменялись с ним местами, что двое его спутников от неожиданности даже не успели поднять оружие. А оживший на их глазах труп и вовсе превратил их в статуи.

— Извини, дружище, — произнёс я, без лишней спешки приближаясь ко второму, — но мне достаточного одного из вас.

Только того третьего я не тронул. Он так и остался стоять у самой кромки ржавой воды, докуда успел дойти. В его широко раскрытых глазах застыл такой ужас, что мне стоило некоторых усилий, чтобы вывести его из ступора.

Теперь мы сидели рядом. Я смотрел на звёзды и точил нож куском базальта, намерено демонстрируя пленнику, как густые капли крови его товарищей медленно сползают с лезвия и беззвучно падают в траву. Три взведённые винтовки покоились прямо у ног парня, казавшегося совсем молодым. Однако он не делал никаких попыток до них дотянуться. Телок, одним словом, такого и убивать-то жалко.

— Знаешь, как на моей родине называется это созвездие? — поинтересовался я. — То, которое сейчас висит прямо над нами.

Просто зубы у моего трофея так громко стучали, что я решил начать допрос с нейтральной темы. Дабы хоть немного его успокоить. А то ещё, не ровен час, откусит себе язык со страху. И я так и не узнаю, насколько случайно оказался их вероятной добычей.

Он отрицательно помотал головой, но стучать зубами почти перестал.

— Это созвездие из десяти ярких и тридцати восьми звёзд меньшей светимости называется «Вестник», — специально нажал я на последнее слово.

Никакой реакции.

— Неужели не слышал?

— Нет, — замотал головой он.