Леонид Зайцев - Вестник смерти

– Позволишь подойти к вам и осмотреть ваши раны? Я могу помочь.

– Она умерла, – всхлипнув, произнёс мальчик, размазывая рукавом рубахи по щекам кровь и слёзы, – а я не ранен. Где вы? Я вас не вижу.

В последней фразе было уже почти одно любопытство, а значит я мог подойти, не вызвав паники и бегства. Что я и сделал. А приблизившись, первым делом опустился на колени и осмотрел тело убитой женщины. Её голова была почти отделена от туловища одним движением не очень острого лезвия, которым управляла очень сильная рука. Сомнений не осталось, но оставались вопросы. Однако торопиться не стоило.

– Это твоя мама?

Мальчик молча кивнул.

– Она работала в Замке? – Я, было, пожалел, что спросил об этом в прошедшем времени, ведь ещё несколько минут назад она была жива, а для сына, скорее всего, жива до сих пор. Но, как оказалось, зря. В этом жестоком мире, где убийства и казни представляли повседневную рутину, дети не хуже взрослых воспринимали и понимали смерть.

– Да, она убирала в покоях герцога и жила в Замке. Мама была значительной дамой! – Гордо произнёс перемазанный кровью мальчишка, явно повторяя чужие слова. – Говорят, что иногда герцог даже призывал её в свои покои по ночам!

Да уж, подумал я, нравы тут ещё те… средневековые. Хотя, если сравнивать с нравами земными, которые мне довелось узнать за несколько десятилетий жизни в этом мире, так эти гораздо чище, ибо гораздо более прямолинейные и близкие к природе. На Земле родители учат детей нравственности, но через пять минут, покинув дом, сами же с упоением нарушают все мыслимые запреты. А здесь всё честно, так как понятия нравственности ещё просто не существует.

– Зачем же она покинула Замок, если жила там? Да ещё ночью. – Поинтересовался я. – И зачем ты вышел вместе с ней?

– Что вы! – В голосе мальчика прозвучало истинное удивление. – Детям запрещено жить в Замке! Я живу у тётки – маминой сестры – в городе. Мама иногда тайком навещала меня, приносила сладости мне и несколько монет тётке на моё содержание. Тётка и добра-то ко мне была только за то, что мама ей платила, а теперь… – паренёк снова принялся всхлипывать.

Да нет, парень, вздохнул я про себя, «теперь» у тебя не будет. И чем быстрее я получу все известные тебе сведения, тем скорее твоя душа отправится догонять душу матери. Ничего не поделаешь, коль злая судьба поставила вас обоих на перекрестье интересов сразу двух вестников смерти.

– Хватит хныкать, как девчонка, – вслух произнёс я, – как вы тут оказались, и кто убил её?

– Мать навещала меня вечером, – стараясь не смотреть на труп начал мальчонка, – я служу на конюшне при постоялом дворе, а тётка работает на кухне. А тут этот странный человек…

Парень постоянно сбивался на незначительные детали. Мне приходилось снова и снова возвращать его к главной нити повествования, да ещё и поторапливать, иначе рассказ занял бы весь день.

Выходило так, что «странный человек» ещё на подходе к городку узнал о том, кто может помочь ему тайно проникнуть в Замок. А это значит, что через день-другой в ближайших окрестностях обнаружат труп ещё одного родственника моего собеседника. Этот «странный человек» весь в грязи, но до зубов вооружённый, заявился прямо в конюшню, и мальчик слышал, как он приказал позвать его. Но отозвалась мать. Она прижала палец к губам сына и прошептала ему в ухо, что ей и так уже пора идти, а ему приказала держаться тётки и не высовываться. И потом сама вышла к своему будущему убийце.

Это кое-что объясняло. Хотя бы то, какими подозрительными взглядами встретили в кабаке наше с Бобом появление сразу после ухода «странного человека». А может, уже к тому времени нашли в конюшне труп слуги, которому приказали позвать мальчика. А тут ещё два незнакомца. А поведение покойной относительно человека, призывавшего её сына, свидетельствовало кое о чём ещё. Она была наложницей Стива и знала о его опасениях в отношении появления вестника смерти. Но почему безропотно повела вестника к Замку? Или герцог ей не сообщил о том, что вестники свидетелей не оставляют?

Малец рассказал, что не послушал мать и издали следил за ней и тем чужаком. Но уже за пределами постоялого двора обнаружил, что чужак его чует и постоянно озирается. Тогда парень затаился, а спустя некоторое время пошёл по следам, которые отчётливо оставляли на сырой земле туфли матери на высоком квадратном каблуке. А эти следы вели в лес по едва заметной тропинке и под острым углом к большой дороге, ведущей к воротам Замка. Эта тропинка привела его почти к самой стене. Было очень темно в лесу, а сразу за опушкой начиналось подножье холма и открытая местность. Мальчик решил уже, что мать благополучно провела нежданного гостя за стены, как в темноте наткнулся на её тело с перерезанным горлом.