Леонид Зайцев - Вестник смерти

Мне нужно было спешить. Рука снова потянулась к ножу – живой мальчишка представлял для меня большую угрозу… Если только не взять его с собой, вдруг подумал я. Странные же идеи случались у меня в последние дни.

– Возьмите меня с собой, – словно уловив моё настроение, попросил он, – тётке я теперь стану не нужен, а господину я стану хорошим слугой за еду и кров. И я знаю короткий путь до Замка герцогини, – добавил он, будто прочитав мои мысли. – Только маму надо похоронить, – прошептал он, и чуть снова не заплакал.

– Маму твою утром найдут, ведь она лежит на самой тропе, и с почестями похоронят, как важную даму. Но у нас совсем не остаётся времени, и ты идёшь со мной, – приказал я, и схватив парня за руку, увлёк за собой. Он не сопротивлялся.

Не пробежали мы и десяти шагов в сторону дороги, как мне пришла в голову мысль, что неплохо бы было создать для вестника, который орудовал сейчас внутри Замка, максимально возможное количество дополнительных препятствий, преодолевая которые, он потеряет время, так нужное нам. Я отпустил мальчишку и приказал ему ждать на месте, в то время, как сам вышел к подножию холма и, прицелившись, разрядил арбалет. На стене кто-то вскрикнул, и исчез один факел. Быстро наложив вторую стрелу, я пустил её вслед за первой и тоже попал.

Мой новый перемазанный кровью слуга ждал меня, не сходя с места. Я, как пушинку, подхватил его, взвалил на плечо и побежал. За моей спиной в Замке поднимали тревогу.

Никто из нас не мог предвидеть того, что произошло. Предвидеть возможно то, чего ожидаешь, что назревает на твоих глазах, к чему есть объективные предпосылки. Предвидеть удар в спину от друга, который тебе многим обязан, начиная с самой своей жизни – невозможно. Особенно учитывая то, что его жизнь по-прежнему зависит от тебя.

Наше сообщество в мире по имени Земля было невелико и достаточно замкнуто. И хотя мы имели свободный доступ ко всем благам этого мира, которые в состоянии были оплатить, связи с родиной у нас не имелось. А земляне оказались слишком эгоистичными, чтобы сообщать в выпусках новостей о чём-нибудь, кроме происходящего на самой Земле. Поэтому о судьбе своего мира мы узнали далеко не сразу. Как некую благую, по его больному мнению, весть, нам сообщил её сам наш хозяин. Он был уверен в том, что облагодетельствовал нас и не скрывал своей радости. Ведь теперь и мы, благодаря его заботам и немалым расходам, стали монополистами в своём роде! Ибо никогда уже и никто больше не сможет нанять других вестников смерти в нашем родном мире.

Ещё одно из наших отличий от обычных людей состоит в том, что мы легко можем отделять функции тела от функций разума. Я задал своему телу направление, и теперь оно неслось сквозь лес с мальчишкой на плече, а глаза и уши позволяли ему избегать всяческих препятствий. Разум же в это время действовал автономно, анализируя информацию и вычисляя оптимальный порядок действий на ближайшую перспективу. Если говорить проще, то я бежал и думал одновременно.

Сейчас мне срочно нужны были наши кони и наш фургон. Для этого придётся вернуться на постоялый двор. Но чем там закончилось дело, начатое Бобом по моему приказу, и жив ли ещё сам Боб? Жаль, но у меня совсем нет времени на освобождение парня, если его схватили слуги герцога. А вот конюшню, хоть штурмом, но взять придётся.

Уже почти добежав до дороги, я принял окончательное решение. Мальчишку оставляю прятаться у самой дороги за деревьями и ждать меня с конями. Сам я посещу кабак и, если он ещё не полон стражников, заберу Боба и лошадей, или только лошадей без Боба.

Когда я добежал до дороги, оказалось, что мой разум всё это время проработал впустую, и моему плану не суждено было реализоваться. Я опустил мальчика с плеча и стал ждать. Прямо на нас из темноты двигался фургон, запряжённый двумя хорошо знакомыми мне лошадьми. Сквозь скрип деревянной конструкции пробивались ещё более знакомые стоны и чертыханья моего верного слуги Боба.

Через мгновение мы уже сидели в повозке. Боб, полулежавший на месте возницы в полуобморочном состоянии, всё же обратил внимание на наше появление. При этом он стал постанывать значительно чаще, а чертыхаться – значительно громче. Я бегло осмотрел его, но никаких серьёзных ран, помимо синяков, ссадин, нескольких неглубоких порезов, оставленных острыми осколками битой посуды, и разбитой губы не обнаружил.

– Хозяин, – голосом умирающего прошептал мой слуга, – Боб сделал всё, как вы велели. Боба так сильно избили, что он вряд ли доживёт до восхода солнца, – при этом он обречённо вздохнул, – но Боб поклялся хозяину в верности до самой смерти, и сдержит слово!