Андрей Смирнов - Бог Непокорных

— Очень патетично, — Асо легонько похлопала ладонями, скрытыми под изящными тонкими перчатками. — В особенности я оценила тот факт, что о соответствии себе и — как ты сказал? — «изначальному, правильному порядку вещей, установленному Горгелойгом», рассуждаешь ты — тот, кто его предал. В то время как мы не предавали ничего, мы лишь приняли ситуацию такой, какой она сложилась и постарались реализовать свои интересы в тех не слишком благоприятных обстоятельствах, в которых мы очутились во многом благодаря тебе…

— Все это не имеет отношения к….

— Верно, не имеет. Но ты ошибаешься, мой милый брат, оценивая нас как утративших силу. Мы принадлежим другому порядку, и потому уязвимы для вас, но вы уязвимы для нас не меньше.

Я задумался, перебирая в уме возможные пути продолжения беседы. Я мог бы сказать, что неизвестно, права ли она — проверить ее слова можно было бы только одним способом. Но куда нас заведет этот поворот разговора? Конфликт ни с ней, ни с другими обитателями Дна не входил в мои планы. Даже если она не права и уязвимы в прямом противостоянии будут только они, а не мы — война с Возлежащими моим планам совершенно не соответветствовала.

— Что ж, пусть так, — уступил я. — Значит, мы равны. Так зачем мне менять одно на другое?

— Лучше скажи мне, зачем тебе уничтожать все, что есть?

— Я не собираюсь уничтожать все, что есть.

— Тогда присоединяйся к нам. Выбор прост.

— Мне не нравится то, чем вы стали. Не нравится этот договор, принуждающий детей Горгелойга признавать верховенство власти Золотого Светила. Не нравится…

— Никто из нас не в восторге от договора. Но альтернатива еще хуже.

— Не уверен… — Я задумчиво посмотрел на светло-серую фигуру, неподвижно стоявшую среди пепельных и алых деревьев. Женщина в длинном платье, склоненная голова закрыта капюшоном… Кто это — призрак Кейзы? Или какая-нибудь несчастная душа, заманенная во владения Самоубийцы? Мы прошли дальше, и призрак остался где-то справа и сзади.

— Не уверен, что буду принят вами. — Произнес я с сомнением.

— Ты станешь одним из Возлежащих, как и мы.

— Это твои слова. Другие могут решить иначе. Это же так изящно — отбросить меня, как недостойного, уже после того, как я отрекусь от своих братьев. И я снова остаюсь в одиночестве, и вскоре наступает день, когда Солнечные приходят по мою душу — все разом. Так уже было один раз. Я не хочу повторения.

— Я не представляю, какие гарантии ты мог бы получить в своем положении… — Начала было она, но на этот оборвал ее на полуслове уже я:

— Они есть.

— Я слушаю.

— Мне нужен доступ в Тагенрадж. — Произнес я, пристально наблюдая за ее лицом.

Асо чуть прищурилась. Едва заметно качнула подбородком из стороны в сторону.

— Нет. Исключено.

— Мне нужен не храм, а кузница.

— Какая разница? Они связаны друг с другом. Ты не сможешь использовать кузницу, если не готов выполнять волю Отца — в том числе его последнюю волю, состояющую в уничтожении мира. Ну а если ты готов на это, какой смысл нам позволять тебе или любому другому Последовавшему подходить к храму? Чтобы ты затем использовал против нас же оружие, созданное в Тагенрадже? Не держи нас за дураков.

— Мне не нужно особенное оружие для того, чтобы убивать вас, — процедил я. — Эггро пал от обычного атрибута. Возможно, ты права, говоря о взаимной уязвимости, но возможно и нет. Но это неважно, и вот почему. Подумай вот о чем: если я прошу о доступе в Тагенрадж — значит, мне для чего-то нужно то священное оружие, которое можно создать в этом месте. И оно мне нужно не против вас. Вы можете пойти мне навстречу и тем самым убедить меня в том, что вы готовы признать меня одним из своих и не предъявлять никаких счетов за наше поражение в Войне Изначальных. Либо вы можете мне отказать — и тогда я достигну своей цели другим способом. Как ты думаешь, что сделает Палач, когда узнает о нашем поединке с Эггро? И когда я объясню ему, почему мне удалось победить так легко?

Глаза Асо расширились.

— Так значит, ты еще не сказал им…

Я отрицательно покачал головой.

— Еще нет.

А затем, глядя ей в глаза, добавил:

— Если мне будет позволено войти в Тагенрадж — Палач погибнет прежде, чем об этом узнает.

Лилово-черная птица опустилась на Запретный Утес, расположенный в трех милях к северо-востоку от Утеса Воспоминаний и почти на полторы мили ниже. Один из молодых хагезу, почуяв в птице демоническое начало, хотел было убить ее, но был остановлен более опытными стражами; отправили срочное донесение начальнику стражи, и вскоре на Запретный Утес прибыл Кадан. На его левой руке красовалась темная охотничья перчатка, имевшая — по стилю исполнения и заключенной в ней магии — неуловимое сходство с энергиями лиловой птицы, поднявшейся на Нижние Небеса из Преисподней. Кадан вытянул руку — и посланник, сотворенный Хазвейжем из оскверненного света, опустился на руку бессмертного, скрытую кожей и тканью, что также содержали в себе частицы скверны. Официальных посланников Вагадры на острове не появлялось уже давно — обычно Лланлкадуфар отправлял более легких серебряно-белых птиц, которых стража острова и духи ветров, хранящие омывавший Аннемо воздушный океан, не смогли бы отличить от птиц, постоянно обитающих на острове: и, как правило, эти светлые птицы доставляли свои послания прямиком в Замок Ста Башен. Темный вестник молчаливо свидетельствовал о совершенно ином статусе послания; о причинах, которые могли бы побудить короля Вагадры отправить посланника, не прибегая к услугам уже много лет жившего в его сумеречном царстве Лланлкадуфара, не хотелось и думать. Опустившись на руку Кадана, птица так и не заговорила, и это означало, что весть предназначалась самой королевской чете.