— Не знаю… — Керстен растерялся. — Что скажет отец?
— Ничего не скажет, если ему не говорить. — Мейкар внимательно посмотрел на юношу.
— А если скажешь — запретит. Ты в его глазах еще мальчишка, не способный ни на что серьезное. А я вижу молодого рыцаря. Но, может быть, я ошибаюсь? Решай сам, кто ты — мальчик или рыцарь.
— Я с вами, сир Мейкар.
— Хорошо. Тогда собирайте вещи, сир Керстен.
— Что, прямо сейчас?!
— Нет, конечно. После того, как мы уедем. Ночью или утром, но не позже завтрашнего дня. Я жду вас в отцовском замке.
— Я буду там, обещаю.
Мейкар кивнул, сжал на прощанье плечо Керстена и быстрым шагом двинулся к выходу во двор, откуда доносились голоса рыцарей и конюхов, ржание лошадей и лязг поднимаемой решетки на воротах.
* * *
Двадцать первого ноября рыцари Свинцовой Горы и пираты Фалдорика Косы заняли замок барона эс-Шейн. Поскольку повалил снег, смешанный с дождем, и дороги превратились в грязное холодное месиво, дальнейшее продвижение к Вайдену Зингар решил отложить. Людям и лошадям надо было дать отдохнуть, кроме того, он лелеял надежду взять Вайден без боя. На первое предложение о сдаче граф Ансед ответил решительным отказом, но будет ли он по-прежнему столь же решителен, когда поймет, что ему грозит? Кардинал Горы не сомневался в том, что они смогут без труда захватить любой замок на севере, оставалось только донести эту мысль до вздорного графа. Он написал второе письмо, более жесткое и попросил столь гостеприимно принявшего их барона Тарока также попытаться убедить графа проявить благоразумие.
Барона эта просьба смутила.
— Я плохой дипломат, — Тарок почесал затылок. — Не знаю, что и сказать ему…
— Напишите правду. При сдаче Анседу ничего не грозит. С ним обойдут столь же вежливо, как и с вами: никто не станет чинить насилия над женщинами, и сажать в яму мужчин.
Его имущество, по большей части, также будет сохранено. Но все это — лишь при условии полной и безоговорочной сдачи…
— Написать правду? — Барон с сомнением покачал головой. — За день ваши люди сьели столько, сколько нам хватило бы на месяц. Да еще забили на мясо трех коров и бог весь сколько поросят. Если так пойдет дальше, зиму мы не переживем — околеем от голода.
— В ближайшее время мы поставим гарнизоны в замках Албес, Деральшан и Йовель, и продолжим движение к Вайдену, как только непогода прекратится. — Сухо сказал Зингар. — Мы заберем половину ваших солдат, так что едоков у вас в замке поубавится.
— Я протестую! Я не дам вам своих людей!
— Скажите спасибо, что я не заставляю вас самолично вести их в бой. — Отрезал кардинал. — С того момента, как вы открыли нам ворота, ваши земли, имущество, люди — все это собственность Энкледа Первого, короля Эн-Тике и Южных Земель. Мы забираем не все и оставляем вам более чем достаточно для того, чтобы жить здесь дальше. Но ваш король — Энклед, а не Теланар, не забывайте об этом.
— Мы так не договаривались, — буркнул Тарок.
— А на что вы рассчитывали?
— Когда речь шла о сдаче, вы говорили, что вам нужны припасы и кров. Я присягнул Энкледу, кормлю вас и предоставил вам кров — но теперь вы требуете больше!
— Ваш сеньор, — Зингар чуть улыбнулся. — Ведет тяжелую войну. И вы, как верный вассал, обязаны помочь ему людьми. Вы ведь верный вассал, не так ли?
Тарок втянул воздух в легкие и отвернулся. Они оба знали, что барон, присягнув Энкледу, столь же легко откажется от клятвы и переметнется на сторону своего прежнего господина — как только изменится ситуация. Зингар хотел повязать Тарок кровью, хотел чтобы он не только словом, но и делом послужил завоевателям. Оба понимали это, и столь же ясно было, кто сейчас диктует условия и на чьей стороне сила.
— Я напишу правду в послании Анседу, — проговорил барон, и голос прозвучал хмуро.
— Конечно. Сир Райвин Мкеон поможет вам его составить.
Один из адъютантов Зингара немедленно поднялся, коротко поклонился кардиналу и жестом предложил барону подняться в башню, дабы составить послание без помех. Тарок нехотя поднялся — его злило, что эти северяне ведут себя в его замке так, словно находятся у себя дома, а его ставят в положение гостя.
Как только Райвин и барон покинули общую залу, Дейри, до сих пор молча сидевшая над тарелкой с олениной и бобами, деловито осведомилась у кардинала:
— Меня будут насиловать?
Некоторые из рыцарей засмеялись, другие замолчали и с усмешками стали ждать продолжения; баннерет Тарока, Найген Виклорид, смертельно побледнел и с ужасом посмотрел на девушку. Зингар несколько секунд, сжав челюсти, разглядывал ее. Он не терпел подначек и ребячества.
Читать дальше