Руслан Агишев - Клан. Обрести силу

твоего отца, и уверен, что с моей просьбой справишься только ты. Тебе нужно добраться до

клана Черного топора и передать главе клана вот это послание, - в руку Кирку лег

скрученный в несколько слоев потемневший пергамент. – Ты должен знать, что здесь, ибо

на кону стоит слишком многое…, - старейшина кивнул на пергамент. – Владыка Кровольд

хочет уничтожить кланы, которые ему не подчинились. Будет много крови, очень много

крови… Среди гномов много несогласных с этим. Мои посланцы скоро будут в кланах

Бронзовой кирки и Рыжебородых… И если все удастся…».

Бродяга почти ничего не видел. Мокрый снег с силой летел ему в глаза, плотным слоем

налипая на кожу и одежду, и делая гнома неповоротливым и неуклюжим. Как на грех, тропинка делал очередной крутой поворот перед спуском к подножию гор.

- Еще немного, - шептал он, сгибаясь в три погибели, чтобы ветер не сносил его. –

Немного, - вдруг правая нога его скользнула на гладкой каменной плите, и его повело к

краю пропасти. - Подгорные боги! Боги…

Гном пытался за что-то уцепиться, растопырив руки и ноги в разные стороны. Однако, тропинка, поверхность которой десятилетиями отполированная дождем и ветром, превратилась в настоящую ледяную горку, по которой его тело неслось вниз с нарастающей

скоростью.

- Боги! – снег набивался в открытый в крике рот, слепил глаза. – А-а-а-а!

На протяжении десятков секунд Бродягу словно легкое перышко несло вниз, кидая на

камни и булдыганы по краям тропинки. Правда, в какой-то момент ужас, сжимавший его

сердце, внезапно сменился практически неземным восторгом от бешенного спуска, огромной скорости, с которой гном несся с самой вершины гор.

- У-у-у-у-х! – орал Бродяга, уже не думая о смерти. – У-у-у-у-у!

Наконец, каким-то чудом гном проскочил очередной торчавший как штык каменный

палец и оказался в свободном падении, которое к счастью длилось не долго.

… Приземлившийся в неглубокое озеро, поверхность которого затянуло тонким еле

ощущаемым льдом, гном отделался лишь синяками и ушибами.

- Благодарю вас подгорные боги, - первое, что сделал Кирку после того как вылез из

озера, это преклонил колено и вознес благодарственную молитву. – Я жив…, - шептал он, с

трудом шевеля синеющими губами. – Жив… Боги… Послание, - обжигающая ужасом

мысль о то, что послание потеряно, ворвалась в его голову. – Боги!

С облегчением выдохнув воздух, Бродяга все-таки нащупал за пазухой тот самый

свернутый пергамент в плотном футляре.

- Хорошо, хорошо, - однако ощущение его было прямо противоположным – нудно болел

отбитый бок, холод все более жадно обгладывал его тело в мокрой одежде. – Хорошо…

Надо идти, - ни на костер ни на отдых времени не было. – Надо идти. Топоры совсем

близко…, - насколько он понял, клановый город находился в каких-то паре лиг. – Близко.

С трудом поднявшись, Бродяга начал идти. Первые несколько шагов его покачивало, но

дальше походка его стала увереннее.

- Слава подгорным богам! - снежная метель стала затихать, и он увидел в нескольких

десятках метров высокий каменный столб с несколькими рунами на самой верхушке,

которыми отмечали главный торговый тракт в землях гномов. – Дорога! Дошел! – подошвы

его ног коснулись гладких плотно подогнанных друг к другу плит. – Дошел, все-таки…

Вдруг, Бродяга что-то темное увидел впереди. Это был небольшой темный пригорок, который каким-то чудом находился почти на самой середине торгового тракта. Вблизи же

Кирку обнаружил, что это мертвый конь, слегка занесенный снегом.

- Что здесь твориться? – прошептал он, оглядываясь по сторонам. – Человеческое седло…

Где-то должен быть и всадник, - гном прошел немного назад, в противоположную сторону.

- Он не мог далеко уйти, - по ногами показались какие-то странные полосы, напоминающие

след от гигантского полоза. – Здесь он полз… Вот он.

Всадник, действительно, не смог уползти далеко. Скорчившийся мужчина лежал лицо

вниз, словно что-то пытался спрятать на своей груди.

- Живой? – Кирку с трудом перевернул закоченевшее тело, напоминающее деревянного

истукана. – Эй! – из фляжки с крепким винным настоем он влил ему несколько капель в

полураскрытый рот, надеясь, что человек еще не умер. – Человек?

Серое лицо лежавшего, по цвету почти не отличавшееся от снега. Чуть дрогнуло.

Шевельнулись губы и раздался почти неслышный шепот.

- Я ни чего не вижу, - Кирку наклонился к его рту. – Совсем ничего… Хмарь одна перед