Виктор Дьяков - Разница в возрасте

— Извините, здесь у нас беспорядок, пойдёмте лучше на кухню.

Стандартная советская кухня, не более пяти «квадратов», тоже не являла собой образец зажиточности и порядка, хоть здесь было достаточно чисто. Она захлопотала у газовой плиты, а он, присев на старый, облезлый табурет, по-прежнему не знал как себя вести, что говорить. Первой преодолела неловкость она:

— Вы, наверное, проездом?

— Да… опять в командировке, только теперь уже не в армейской.

— Отслужили?… Вы сейчас где живёте, у себя в Тверской области? — она всё помнила о нём.

— Да нет… Так получилось, что моё последнее место службы было под Москвой. Я туда как раз отсюда по замене перевёлся. В девяносто четвёртом под сокращение попал… ехать некуда, родители умерли… Так и остался в военном городке. Там хоть крыша над головой есть, а пенсию я, слава Богу, успел выслужить.

— К пенсии-то ещё и подрабатываете? — она бросала на него взгляды, тут же отворачивалась, продолжая колдовать над сковородкой, издававшей шипение и хлопки, похожие на выстрелы.

— На майорскую пенсию у нас сейчас не прожить. В фирме работаю, в Москве, снабженцем. Каждый день на электричке туда и обратно мотаюсь. Вот и сейчас по делам фирмы приехал, в Захарово случайно оказался, увидел ваш дом заколоченный, а тут как тут соседка, не хотите ли дом купить. Ну и адрес дала…

Барьер неловкости был окончательно преодолён, когда она накрыла на стол, а он достал бутылку московской «кристалловской» водки, которую вёз с собой на случай, если бы заводских пришлось «поить». Она не по-женски легко выпила первую рюмку, за встречу.

— Ну, как вы там живёте в России, в Москве, — хоть она всячески пыталась прикрывать рот, но он заметил, что и с зубами у неё не всё в порядке, и вновь память навеяла её белозубую улыбку, тот без единой щербинки жемчужный ряд на фоне пухлых сочных губ, которые ему так и не суждено было поцеловать.

— Да как всегда… кому-то хорошо, кому-то плохо, кто-то посерёдке. Аксиома жизни она во все времена одна и та же.

— Да нет… у нас тут эта аксиома не проходит, у нас всем плохо, — чувствовалось, что водка на неё подействовала, прежде всего на жесты и движения.

— Не может быть, кто-то выиграл от всех этих перемен и здесь, — возразил Рогожин.

— Почти никто… Калбиты не кавказцы, они и сами ни жить, ни работать в условиях рынка не могут, и другим не дают. У нас буквально всё развалено… предприятия, колхозы. Частное предпринимательство, если только оно не под патронажем вышестоящих калбитов, в полном загоне, фермерских хозяйств, как таковых, фактически нет.

— В общем-то, государственные предприятия и у нас все на боку лежат, — внес реплику Рогожин.

— У вас хоть для частников условия какие-то есть, а у нас… Калбиты все командные высоты захватили, русским предпринимателям палки в колёса ставят постоянно, а сами… ну вы и сами помните, какие из них хозяева…

О прошлом стали вспоминать после второй рюмки. Рогожин предупредительно осведомился сколько ей наливать, на что она, усмехнувшись, ответила:

— Не бойтесь, я не опьянею, лейте полную.

Действительно после второй, она даже как бы стала трезвее и начала рассказывать о себе:

— После окончания института я вновь замуж вышла и из Захарова перебралась к мужу, вот в эту квартиру. Он на титано-магниевом комбинате работал бригадиром спасателей. Ирония судьбы, но он меня старше был на целых девять лет. Тем не менее, жили мы хорошо, я ему была благодарна, как ни как с ребёнком взял. Потом на комбинате авария случилась, муж наглотался ядовитых газов, когда рабочих спасал, болел, высох как мумия и умер в девяностом году. А я до девяносто третьего в школе работала, больше не смогла… Не смогла калбитскую историю преподавать, Ермака с Анненковым бандитами именовать, а Амангельды Иманова борцом с колониальным режимом. Не смогла предков своих сибирских и семиреченских казаков с грязью мешать, а Абая, Мусрепова и Алимжанова, выше Пушкина, Толстого и Бунина ставить…

— Понимаю… Вам бы надо было попытаться куда-нибудь в Россию уехать. Тут же недалеко, в Барнаул, или Новосибирск.

— Многие у нас именно так и поступили. За примером далеко ходить не надо, мой брат вон с семьёй куда-то в Сибирь подался. Письмо прислал без обратного адреса, дом уговаривал продать… — Она умолкла, с ней буквально на глазах происходила какая-то перемена, будто из неё, как в голливудских фильмах, лезло наружу совершенно другое существо. — Нет… я отсюда никуда не поеду, это земля моих предков, — она вдруг заговорила с угрожающей твёрдостью, и стало очевидным, что водка всё-таки на неё подействовала.