Виктор Дьяков - Армейские будни

© Виктор Елисеевич Дьяков, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В то утро первый взвод вставал за час до общеполкового подъёма в 5.00. Дневальный, сдерживая позывы к зевоте после нелегко ему давшегося ночного бдения, подошёл к койке заместителя командира взвода Кухарчука и осторожно, с некоторой опаской потряс его за плечо:

– Товарищ старший сержант… подъём…

Кухарчук проснулся мгновенно, будто и не спал, поднял к глазам руку с часами – всё правильно, его будили, как и положено, за четверть часа до личного состава.

– Иди Алхимина толкай, да без нежностей с ним, – дал команду Кухарчук дневальному.

– Есть, – с готовностью отреагировал тот и поспешил выполнять приказ.

Командира отделения сержанта Алхимина разбудить оказалось и в самом деле совсем непросто. Как ни тряс его дневальный, мордастый сержант лишь открывал и тут же вновь закрывал, не выражавшие ни малейшей мысли глаза. В общем, взвод, как это уже не раз случалось, Кухарчуку предстояло поднимать одному…

Это происходило в начале семидесятых годов в учебной воинской части, так называемой «учебке». Отличие «учебок» от прочих частей заключалось в том, что большинство солдат, именуемых курсантами, служили здесь лишь шесть своих первых месяцев, а затем отправлялись в линейные полки. Причём лучшие из них – способные, шустрые, или просто приглянувшиеся командирам – оставлялись и дальше служить здесь же, на должностях инструкторов, или командиров отделений уже следующих призывов. Отсюда и второе отличие – дедовщина в «учебках» была субординационно узаконена: рядовой-курсант всегда «молодой», а сержант по сроку службы всегда старше. Данное обстоятельство, прежде всего, и обеспечивало в таких частях необычно высокий для Советской Армии уровень дисциплины и исполнительности.

Без трёх минут пять Кухарчук, свежевыбритый, умытый, сверкая дембельским набором регалий на выпуклой груди, стоял в расположении своего взвода и ждал.

– Ну что Алхимин… так и не встал? – вполголоса, с заметным недовольством, спросил он у дневального то, что и сам отлично видел. Тот виновато развел руками.

Кухарчук подошёл к койке командира отделения, постоял, и как только его часы показали ровно пять, прямо над Алхиминым протяжно и в то же время приглушённо прокричал:

– Первый взвоод… подъёёём!

Курсанты, скрипя кроватными пружинами, срывались с коек, шлёпали босыми ногами по полу. Синие сатиновые трусы, зелёные линялые майки, едва отросшие на сантиметр-два волосы, не скрывавшие формы черепов – всё казённо, одинаково, некрасиво. Сопение, возня, толкотня в узких проходах между койками, то там, то здесь глухие удары – это падали на паркет ремни, сапоги – спешка, суета, путание в рукавах и штанинах… Впрочем, не все столь комичны и неловки. Ладному, плечистому крепышу Кручинину положенных сорока пяти секунд на процедуру одевания явно много. Самое большее полминуты прошло, а он уже полностью обмундирован и первым обозначил строй. Вслед за ним, застёгивая последние пуговицы, спешили и другие: Стенюшкин, Забродин, Пушкарёв, Каретник… Сержант Алхимин тем временем едва приподнимается на локтях и сонным взглядом непричастно обозревает эту кутерьму.

– Слышь «химик», вставай! Опять «дедушка» за тебя работать должен?!… Дождёшься! – Кухарчук, внимательно следя за действиями взвода, время от времени зло косил глаза на сержанта, наконец, он сильно ударил сапогом по спинке алхиминской кровати. – Вставай, ждать не будем, – и пошел к уже замершему строю.

Да, не повезло Кухарчуку с командирами отделений. Один уже третий месяц из госпиталя не вылезает, второй вот он, сержант Алхимин. По неписаным казарменным законам как оно положено: «лётать», то есть делать всю черновую сержантскую работу, производить подъём, утренний осмотр и всё прочее, должен именно «комод», командир отделения, а не «замок», замкомвзвода. Сколько Кухарчук не бился, не грозил, даже по морде жирной один раз приложился, так и не переборол врождённую особенность Алхимина – долго и тяжело просыпаться. Но Алхимин до призыва успел с отличием окончить сельскохозяйственный техникум и превосходно разбирался в дизельных двигателях и прочих составных частях тракторов – качество очень ценное именно для танковой «учебки». Ведь танк и трактор в некоторой степени братья, хоть и имеют прямо-противоположные назначения. Увы, Кухарчук до Армии ни с какой техникой, кроме велосипеда, не сталкивался, да и тяги к ней не испытывал. Физическая сила, гвардейская внешность и несомненные командирские качества – вот за что сделали его сержантом. Но когда дело доходило до занятий по технической подготовке, тут-то и оказывался необходим мешковатый соня Алхимин.