Таис Сотер - Последний Тёмный

«Но мне ведь не должно быть до этого никакого дела, — рассеянно думал Рави, меряя шагами свою комнату. Они уже час как разошлись, взбудораженные своими мыслями и надеждами. Не мог найти себе покоя и Равель. — Я всё равно собирался идти своей дорогой. Я почти оставил их всех позади».

Равель понимал отца лучше остальных, и был с ним согласен. Так почему же, почему он всё ещё придумывает план, как можно было бы вытащить Луку из Дольхена, оставив всех этих святош с носом?

С этими беспокойными мыслями воин лёг в кровать, и они же, очевидно, сыграли с ним злую шутку. Иначе чем объяснишь, что проснулся он уже не в отчем доме, а стоя босым и в одной пижаме на улице, почти носом упираясь в стены Дольхена? Небо было ещё тёмным, но судя по появлению утренней звезды, скоро должно было начать светать. Но пока Равелю повезло, и никто не был свидетелем его позора.

— Никогда не ходил во сне, — мрачно пробормотал Рави, пытаясь в полутьме разглядеть свои грязные и холодные ступни на предмет повреждений. Кажется, на что-то уже успел наступить. — Так с чего начал-то?

— Очевидно, ты просто почувствовал тьму, что распространяется сейчас от Дольхена. Кто же знал, что эта обитель благочестия так легко падёт перед твоим братом, — раздался чарующий женский голос за его спиной.

Равель резко обернулся. Женщина, стоявшая за его спиной, была ему незнакома, хотя и явно знала его. Белые пряди её волос казалось светились в темноте, делая красивое худое лицо немного пугающим.

— Кто вы?

— Зови меня Медеей. Я думаю, тебе можно, — мягко улыбнулась незнакомка.

Она протянула ему руку, и он отчего-то принял её, сжимая её ладонь в своей как самое большое сокровище.

— Пойдём со мной, Равель, если хочешь помочь Лукрецию.

Хотел ли Рави на самом деле помочь брату? Он не знал это даже сейчас. В этот момент воин даже не думал о маге, попавшемся инквизиции. Всё, что Рави понимал сейчас, то что он готов пойти за этой женщиной и в адское пекло.

Потому что в глубине глаз Медеи таилось то, что всегда влекло Равеля, но что он никогда не мог найти в других женщинах. Они были слабы, Медея же… Медея была наполнена яростью и ненавистью столь чистой, что казалась воплощением самой смерти. Женщина, ради которой стоит убивать, потому что только она сможет оценить жизни, что он принесёт ей в жертву, кинет к её прекрасным ногам.

Августин уже почти как месяц покинул Улькере, остановившись в городке к югу от столицы — Вельге. Он даже успел найти работу, нанявшись секретарём одному торговцу. Работа не весь какая интересная, но для того, чтобы поднакопить деньжат для дальнейшего путешествия вполне хватало. Или для того, чтобы вернуться обратно. Он не такая уж важная птица, чтобы о нём слишком долго помнили, в конце то концов. Конечно, придётся сменить имя, выправить себе новые документы, ну и пожалуй поработать над внешностью — слишком уж в столице её хорошо знали. Но если всё получится, он сможет вновь прогуляться по лицам Улькере, и может быть даже, выпить с кем-нибудь из братьев. Им можно верить. Даже праведный Лавель и зануда-Томас будут на его стороне. Как и он сам был на стороне Равеля, даже зная, что тот совершил и кем являлся.

Ави верил, что от него могли отвернуться все, но только не его братья и сёстры. Может быть, когда-нибудь, когда у него появиться жена и дети, эта кровная связь ослабеет, но едва ли когда-нибудь разорвётся. «Отец всегда говорил, что если хочешь выжить — нужно быть преданным своей семье. Так было, так и есть».

Единственное, что он не мог предполагать, что его преданность подвергнется проверке так скоро.

Всё началось с Лейлы. Большую часть времени дух огня оставался в облике лисицы, свернувшись клубком на подушке, и просыпаясь лишь для того, чтобы поесть. Ави настолько привык к виду мирного, дрыхнущего зверька, что когда однажды придя в свою квартиру он обнаружил одетого лишь в его рубаху ребёнка, он несколько растерялся.

— Лейла, м-м-м… Как дела? — ляпнул он, не зная, как себя вести. — Что-то хочешь?

— Ты ужасно глупый, — было заявлено ему Лейлой. — Ты разве не знаешь? Мы должны быть сегодня к восьми в большом городе.

— В большой город? Столицу что ли?

Лейла кивнула. Августин почесал в затылке, не зная, насколько дух может его понять:

— У нас в любом случае не получится. Даже если мы выедем сегодня с почтовым дилижансом, мы окажемся в Улькере не раньше следующего вечера. К чему такая срочность, Лейла?

— Нас с тобой ждут. Ведьма позвала. Лейла могла бы не идти, но ведьма сказала, что у тебя перед ней большой долг. «Пора вернуть», — сказала она, — с равнодушным видом произнесла девочка. А затем решительно блеснула глазами. — Но Лейла одного тебя не отпустит. Ты глупый, ты умрёшь. Кто тогда будет обо мне заботиться, и кто будет меня любить?