Таис Сотер - Последний Тёмный

Зло проникло в Дольхен вместе с колдуном, и только с ним оно могло уйти.

В какой-то степени Равелю повезло. Когда он сообщил дурную весть о Луке, дома был и отец, и Томас, так что ему не пришлось в одиночку выносить отчаянные рыдания матери. Впрочем, матушка достаточно быстро взяла себя в руки, и прежде чем Равель успел смыться, тут же нашла ему дело, отправив его за Лавелем. Вполне разумно, учитывая, что молодой священник лучше всего представлял, как будет действовать орден святого огня.

Найти молодого священника удалось в приходской школе, где Лавель занимался с детишками, обучая их грамоте. Сказать, что он удивился, увидев Равеля, было ничего не сказать. Хотя братья в детстве достаточно часто проводили время в одной компании, дружны они не были. Слишком уж разные были они по темпераменту, да и по взглядам на жизнь. Лишь только что-то весьма важное могло заставить Равеля его искать.

— Что случилось? Что-то дома?

Лавель разобрался в сути проблемы достаточно быстро, и на взгляд воина, удивился гораздо меньше, чем должен был. Подробности он выяснил уже в кэбе, везущим их домой.

— Бромель как-то с этим связан?

— Кто?

— Доминик Бромель. Епископ, который присматривал за Лукой, — раздражённо сказал Лавель.

— Хм, тот учитель действительно упоминал некого Доминика. Сказал, что он должен забрать мальчишку из Дольхена.

— Когда? — напряжённо уточнил Лавель. Рави лишь равнодушно пожал плечами, и кажется, впервые за долгое время разозлил своего долготерпящего брата.

Стоило им только переступить порог дома, как к Лавелю кинулась госпожа Горгенштейн. Глаза её лихорадочно горели.

— Ты знал? Ты знал?

— Знал что? — мягко спросил священник, беря ладони матери в свои. Но его мать едва ли было так его успокоить.

— Что Лукреций связан с чернокнижием, — госпожа Горгенштейн порывисто вздохнула. — Помнишь, ещё до того, как Лука поступил в Орхан, я просила тебя разобраться с его странностями? В то время он днями пропадал на кладбище, вёл себя совсем замкнуто и отстранённо. Тогда ты сказал, что это была лишь детская игра. Скажи, это действительно было так?

Священник заколебался. Та история… Ведь косвенно это он виноват в том, что случилось с Лукрецием. Он первый узнал, что у Луки магический дар, он был причиной того, что Бромель узнал о юном чернокнижнике и поспособствовал его поступлению в Орхан. И они вместе с епископом скрывали «особенности»

Лукреция. Ещё тогда стоило удивиться столь миролюбивой позиции отца Доминика. Он скрывал Луку от остальных, и, как подозревал Лавель, даже подстрекал юного мага в его грехе.

Тогда у Лавеля не было выбора, по крайней так казалось, но кто знает, как всё сложилось бы, если бы он их случайно не познакомил? Или бы жёстче отнёсся к Лукрецию. Ведь он так молод, неудивительно, что он отступился.

Видимо, молчание Лавеля было достаточно красноречивым. Щеку его обожгла пощёчина.

— Ты умолчал о проблемах Луки! Если бы мы с твоим отцом знали ещё тогда…

— То всё равно были бы беспомощны. Не нам влезать в дела магов и священников, — успокаивающе обнял жену Ольдвиг. — Нам стоит хотя бы быть благодарным, что он не рассказал о Луке ордену святого огня ещё тогда.

— И вы так уверены, что это не он сейчас отдал Лукреция инквизиторам? — цинично спросил Равель. — Как говорится, исправил ошибку прошлого.

Теперь уже оплеуха прилетела и ему. Пожалуй, в таком состоянии матушку было лучше не злить.

Впрочем, Равель и так понимал, что был не прав. В роду Горгенштейнов было принято крепко держаться за своих и хранить семейные тайны до последнего. Вот только этих тайн оказалось больше, чем можно было рассчитывать. Его, Равеля, страсть к убийствам, демоническая зверюшка Ави, а теперь ещё и связь Луки с запретным колдовством. И кто знает, что ещё? Наверняка, и у правильного Томаса есть свои грешки, да и сестрички те ещё лисицы.

— Что мы будем делать? — спросил воин, не заметив, как легко слетело с его губ слово «мы». — Этот… Доминик, епископ, на нашей стороне?

— Хотелось бы мне знать, — хмуро сказал Лавель. — Но в любом случае, нужно будет добиться с ним встречи. Любой иной поступок с моей стороны вызвал бы подозрение.

Только сейчас Равель начал понимать, сколь серьёзной проблемой для его братца-святоши может оказаться то, что он ради защиты Луки закрыл глаза на его тёмный дар. Святая Церковь Иеронима не прощала предательства. В лучшем случае его сошлют в глухую провинцию, дав бедный приход или просто снимут сан. В худшем посчитают отступником и еретиком. И тогда его будет ждать судьба Лукреция.