Анна Морецкая - Багеры

А потому, я в очередной раз принялась мать убаивать, жалеть и поддакивать ее нескончаемым горестям.

Сегодня, правда, меня всего минут на пять хватило — кофе в чашке закончилось, стрелочки на «домике Барби» восьмой час обозначили, да и маман к тому же на третий круг «зарулить» успела.

— А где он сам-то? — спросила я, прерывая ее уже дважды прослушанные доводы.

— Переодеваться пошел.

Ну, так понятно, братец-то у меня, чей родненький, и если не по школьному делу, то тоже не дурак бывает — знает, когда «волну» переждать требуется.

— Что-то он долго… — тем временем насторожилась мама, и с пол оборота, не тормозя, сразу перескочила на следующую волнительную тему, — Сейчас ведь уже опаздывать будет!

«— Ага, вон и он нарисовался», — отметила я про себя, наблюдая, как Макс за спиной матери скорым шагом со второго этажа спускается. Услышал, поди, что ее восклицания из возмущенных в жалобные преобразились, вот и рискнул выйти из комнаты.

Тот, проносясь мимо, помахал мне и чмокнул маму в щечку:

— Все, я побежал! — и был таков, хлопнув дверью почти сразу, как пропал из виду. Когда только переобуться успел?

— Вот, ты видела? — меж тем устало спросила меня мама, провожая обреченным взглядом с ы ночку до выхода.

Так, пора прощаться, а то сейчас, если не успею, придется еще что-нибудь на заданную тему прослушать. Ну, уж нет! Только не сегодня! Пусть Михасика ждет и ему выкладывает. А он уж послушает… ох, послушает! Как бы Максу по возвращению домой не пришлось прятаться в принципе, при этом одну конкретную точку скрывая с особой тщательностью. Ну — да, мы батюшке имечко стародавнее нашли, а он может, ради сынули, и к давно забытым методам воспитания обратиться — ремень называется. Все честно, по-моему…

Хорошо, что я уже выросла, а потому имею возможность:

— Ну, все, мам, я тоже пойду. Дел много, — и пока та на автомате кивала, поскорее отключилась.

Итак, время пятнадцать восьмого натикало, весь положенный политес с родственниками — исполнен, так что, пора бы и мне поближе к ложементу уже пробираться. Я встала из-за стола, сложила приборы и корочку недоеденного хлеба на тарелку, в другую руку взяла чашку, и, предвкушая скорые виртуальные радости, направилась к посудомойке.

Ну — да, направилась… а вот дойти — не дошла.

Да-дамм! Ноги на чем-то скользком поехали вперед, тело за ними не успело, а потому через мгновение мой попец, слегка тормознув копчиком, тоже проскользнул по накатанной тропе. Локти попытались проезд завершить, но удалось это только затылку. При этом все действо было проделано весьма аккуратно — кружка и тарелка целехонькие оказались у меня в руках, зависнув перед самым моим носом. Вон, даже хлебчик с вилочкой не свалились. А то?! У меня ж посуда-то фаянсовая… не то, что у вас — пластиковая! И — да, вот такой я эстет! Люблю, как у нас в ресторане…

Ой, черт! Это ж Макс очередную мою тарелку разбил! Вот, давно ж собиралась для таких «дорогих гостей», как они с Кари, обычную посуду купить, но все забываю. Так и надо мне — как переколотят весь мой фаянс, и жрать не с чего станет, а потом разок из кастрюльки поем, так сразу и побегу вприпрыжку пластиком затовариваться. Ладно, действительно — не смешно, не побегу никуда — закажу доставкой по-быстрому… если опять не забуду.

А в магазин надо за хорошей посудой ходить — рисуночек оценить, ручками пощупать, чтоб добротненькая такая была, тяжеленькая… угу, вон как об пол-то моя предыдущая покупка жахнулась — на мелкие осколки, и остатки яичницы на полкухни жирными ляпками раскидало!

Я помню — слышала, что брат сотворил, только вот я в тот момент маму по визору вызывала, потому и Маруське, моей системе управления квартирой, указания сразу не дала. А вот уж потом — забыла. Ну, и она, соответственно, дроида на помыв полов не отправила.

Как только к столу-то прошла и не вляпалась? Но вот теперь лежу тут и целую чашку в своей руке разглядываю, а что там с задницей, представить боюсь. И шевельнуться — тоже.

Но, это так… А на самом деле затишья на разглагольствования мне было отпущено не более секунды, а потом локти прострелило аж до запястий, поясница поддержала их не менее сильным позывом и только затылок скромно заныл тупой, но, в общем-то, несильной болью. Все это озвучилось единым воплем: «- Макс — зззараза!». А завершилось Маруськиным сообщением: «- С гэджа принят экстренный сигнал о полученных множественных травмах. Передан на станцию «Скорой помощи». Флаер дежурной бригады уже в пути. Подлетное время — пять минут, сорок две… одна секунда».