Артем Матюшенко - Приграничное владение

Вардиса, как всегда, разбудил скрежет засова и скрип открывающейся двери.

Днем они хорошо пообщались с Андрюшей. Вардис даже допил свою порцию дешевой водки, налитую в самом начале обеда. Хотя удовольствия не получил, может, он просто не привык к столь крепким напиткам. Но, как известно, глоток вина частенько спасает от хандры, улучшая настроение.

В великих княжествах, да и в самой империи, церковники делали виноградный бренди, который из-за своей дороговизны и непривычной крепости не имел успеха у дворян и зажиточных горожан в его владении. Да и смысл вливать в себя дорогую, обжигающую горло субстанцию, если в любом трактире можно взять бутыль хорошего, но дешевого домашнего вина или кувшин свежего пива принесенного прямо с ледника. Правда, как слышал Вардис, крепкий виноградный напиток церковников пользовался успехом в северных королевствах, хотя там и вино стоило намного дороже. Виноград-то там совсем не вызревал.

А пообщались они вчера хорошо. Пьяный парень, наверно, часа два провел в подвале у решетки камеры и почти все время что-то говорил, сам того не ведая, пополняя словарный запас заточенного в клетке лэра. Парень еще несколько раз булькал себе в стакан огненной воды, с кряхтеньем опрокидывая в себя и закусывая салом, луком и огурцами, не забывая делиться этой нехитрой закуской с Вардисом. Ушел Андрюша, изрядно набравшись и опустошив баклашку больше, чем на половину. Долго потом объяснял лэру, что ужина не будет и он пошел спать. То же самое настоятельно рекомендуя и пленнику, показывая это пантомимой – тыча пальцем в топчан, жмурясь, кладя голову на ладони и громко хрюкая, изображая храп. Затем выдал ужин сухпаем – большой ломоть хлеба, четверть каральки краковской колбасы, соленый огурец и половину крупной луковицы. Подумал немного и добавил, из прозрачного пакета, три шоколадных пряника.

Вардис уже полностью проснулся, когда со стороны двери послышался шум и какое-то бормотание. Будто кто-то в темноте оступился и выругался от этого. Наконец загорелся электрический свет, и из-за колоны вышла рыжеволосая растрепанная женщина, одетая в темно-синий брючный костюм. В одной руке она держала яркий голубой шарф, а в другой бутылку из темного стекла. Покачиваясь, она сделала пару шагов, приблизившись к решетке чуть не вплотную. Постояла, таращась на пленника, пока Вардис, кряхтя, принимал сидячее положение. Затем отхлебнула из бутылки, так, что рубиновая жидкость заструилась у нее по подбородку и заговорила пьяным хриплым голосом, вперив в пленника безумный взгляд, выставив указательный палец по направлению к решетке.

– С-сука, ты! Зачем тебя тут держать? Ну, скажи зачем? – постояла, опять всматриваясь в тень камеры, и, пьяно икнув, вновь отхлебнула из бутылки, утерев потом рот тыльной стороной ладони.

– Т-ты кто такой? Г-гстар… гастрб-байтер ван-нючий! Мр-разь и пыль у моих ног! Я – Ираида, верховная жрица храм-ма с-сияющей тьмы! Я тебя на этом алтаре резать буду. Всю кровь из тебя выпущу, во славу темного влад-ик… владыки! А он меня потом нагр-радит. – она, опять икнув, отхлебнула из бутылки. И прошипела. – Ты чего, молчишь, сволота? Понял вообще, ч-что я сказала?

Она опять постояла, покачиваясь, с совершенно стеклянным взглядом, будто обдумывая что-то. – Точно! Я так тебя и буду звать. Быдло. Грязь под ногами избранных, имен не имеет. Ты – быдло! Понял?

Вардису уже стал надоедать этот цирк, но он все же старательно запоминал слова, сказанные пьяной женщиной.

– Ну, что молчишь? Ты, мужик смазливый, конечно, но все равно чурка деревенская, гастарбайтер. Вот, если постараешься, стриптиз для меня будешь танцевать, г-голым, я тебе подольше пожить р-разрешу. Понял меня, быдло?

Вардис холодно улыбнулся, уже многое, что говорила эта женщина он понял, но пока выдавать свои знания ему было не с руки. Он подался вперед и произнес на общимперском, показывая на бутылку.

– Ты, наверное, местная ведьма и хозяйка дома? Но выглядишь ты как последняя шлюха в зачуханном борделе, а говоришь и вино пьешь прямо из бутылки, как пьяный норд, укравший у беззащитной вдовы пару ливров.

– Что? Что ты там бормочешь, урод? – Она посмотрела на бутылку. – Вина хочешь?

Отхлебнув, она брызнула вино изо рта, прямо через решетку, внутрь камеры. Затем дико расхохоталась над своей выходкой и, развернувшись, пошла, пьяно покачиваясь: – Л-ладно, живи пока, жеребчик.

Вардис долго лежал и обдумывал выходку пьяной женщины. Не понравилась она ему, от таких импульсивных как раз можно чего угодно ждать. Пусть пьяная, но в глазах рыжей ведьмы горел явно безумный огонек. Он даже хотел активировать свой амулет слуха, но потом решил что ничего ценного не узнает от бормотания пьяной стервы. Интересно, тот козлобородый оставил ей ключ от решетки?