Артем Матюшенко - Приграничное владение

– Тьфу ты, нечисть! Это куда меня угораздило попасть? – Подумал Вардис, и по его спине пробежал неприятный холодок. – Алтарь, черные свечи, козлиная голова и перевернутая пентаграмма – вся обстановка наводила на нехорошие мысли. Все это, явные атрибуты темной магии. И, главное, череп на столе. Череп это символ некромантов. Неужели Кастор ошибался, и в этом техногенном мире, лишенном магического фона, тоже есть магики, колдуны, шаманы и ведьмы?

Свет погас так же внезапно, как и зажегся. Но через секунду невидимый хозяин застенка включил тусклый светильник, горящий нервным синим светом. В полумраке из-за колоны шагнул человек небольшого роста. Обряженный то ли в длинный халат, то ли в черную хламиду с капюшоном. Черная клиновидная бородка, руки с массивными перстнями на пальцах были скрещены на груди. Капюшон надвинут на самые глаза, которые оставались в тени, видно было только рот с пухлыми губами и соответственно, черную козлиную бороду.

Мужчина театральным жестом развел руки и Вардис увидел на его груди большой амулет на толстой цепи, изображавший человеческий череп в круге со множеством острых лучей.

Вардис почувствовал, как у него вновь закружилась голова. Он рухнул бы на пол своей камеры, если бы не придерживался правой рукой за доски лежака. И все же ему пришлось откинуться спиной на каменную стену, чтобы справиться с головокружением и не упасть.

Вот же мерзость нечистая! Угораздило меня. Ведь точно некромант! И по одежде и по магическим атрибутам. Но как? Неужели тут живут такие сильные ведьмаки и чародеи, что его вычислили в течении четверти часа и заперли в этих застенках с толстой решеткой?!

То, что темный колдун был сильным, не вызывало сомнения, даже аура не выдавала в нем магика. Изменить свою ауру, да так, чтобы от магического зрения маскироваться? Сильный однозначно. Ведь он даже не отобрал у лэра амулеты в виде серьги и кольца на пальце, да хоть бы попросту отрубив палец с этим самым кольцом. Значит настолько уверен он в себе.

А уровень? Если даже на пару уровней больше, чем у Вардиса, то применять к нему изученные боевые заклятия совершенно нет смысла. Если только врасплох взять, когда совершенно не ожидает, да когда он без своих колец и амулетов будет. А кто знает, что у него там за знаки на теле наколоты? Да и под одеждой может пару амулетов висеть. Врасплох, да еще голого… это из-за угла, после бани что ли? – криво усмехнулся Вардис самым уголком рта.

А ведь у него и кольца, и цепь, и сам амулет из чистого серебра. Тут хоть серебро и не вступает в реакцию с магическим фоном, однако любой магик, даже первого уровня, безошибочно определит его наличие.

Да на нем целое состояние надето, все это не меньше десятка унций весит. Хм… а серебро вот так с ходу не определишь, нет магического фона вокруг, вот оно и смотрится как обычный металл, тут магическое зрение подключать надо. Это у нас самая мелкая серебряная чешуйка вспыхивает россыпью изумрудных искр. От того и не окисляется никогда, не темнеет, в отличие от здешнего.

Колдун снова свел руки к груди, словно давая понять пленнику – ну что червь, узрел мою силу и величие, понял, как ты жалок и беспомощен? Ну тогда, пожалуй, будет с тебя.

Он быстро шагнул за колонну, а через пару мгновений послышался уже знакомый скрежет железной двери.

– Все пропало, я в плену у некроманта! – Только одна мысль, не смотря на вновь нахлынувшую усталость, билась в мозгу у лэра.

Усталость, нервное напряжение или болезненная слабость, а скорее, все вкупе навалилось на лэра и он вновь впал в беспамятство, упав на вонючий тюфяк.

– Ну, что там? – Спросила сухощавая и жилистая рыжая женщина у возвратившегося из подвала мужчины в черной бархатной хламиде. Ее ярко-рыжие волосы были острижены в каре. Была одета в розовую молодежную олимпийку и короткую кожаную юбочку, поэтому по фигуре ей можно было дать лет двадцать пять, однако, если приглядеться к морщинам около глаз и обвисшим уголкам тонкого рта, было ясно-ей глубоко за тридцать, даже скорее к сорока. А может, ее так старила темно-бордовая помада, почти черная, когда она поворачивала лицо в тень и такого же цвета лак на ногтях. Сама она сидела в глубоком кресле, стоявшем вполоборота к почти прогоревшему, но еще шаявшему рубиновыми углями, камину. На лакированном журнальном столике стояла откупоренная бутылка вина и большая тарелка с разными фруктами.

– Че, че! Драчече! – зло передразнил он ее. – И не нукай – не запрягла! Говорил же тебе, дура, что гололед страшный. Так нет… Дай порулю, дай порулю! Еще и разогналась, как бешенная.