Василий Криптонов - Потерявшие судьбу

Милашка покрутила палки в руках, и тут даже до Сиеры дошло, что это — обломки копья.

— Вот ты сообразительный! — не то с восхищением, не то с хорошо скрываемым ядом в голосе заметила Милашка. Но тут же принялась за дело, бросив Сиере: — Давай.

Не позволяя себе задумываться, Сиера приникла губами к шее ребенка. Лишь в тот миг, когда клыки прокололи кожу, в памяти всплыло одно из многочисленных наставлений барона, которые он давал, пока она валялась в бреду под действием странных отваров: «Кровь ребенка — величайшее искушение для вампира. Ее вкус прекрасен настолько, что даже перворожденные не всегда могут остановиться. Бывали случаи, когда вампиры сходили с ума от этого вкуса и начинали убивать детей без остановки. Поэтому со временем сложилось правило: с детей до пятнадцати лет кровь брать нельзя».

Даже если бы готовилась вечность, все равно этот нежнейший поток застал бы ее врасплох. Сиера почувствовала, что тонет в чем-то столь же могущественном и прекрасном, как сама Алая Река. Слышала стук маленького сердечка, все быстрее и быстрее. Казалось, чем больше она пьет, тем чаще оно стучит, но еще чуть-чуть — и начнет замедляться…

Сиеру привел в чувства удар. Она открыла глаза, часто-часто заморгала.

— Извини, — глухо произнес пятящийся Саспий, потирая кулак. — Она сказала…

— Мне спасибо, ага, — махнула рукой Милашка, сидящая возле мальчишки, на ноге которого Сиера увидела тщательно примотанные веревками обломки копья. — Забыла сгоряча, что вы от детишек дуреете. Задница вместо головы… Моих-то прям так и сожрали ведь.

От этого высказывания Сиере сделалось дурно. Сердце вновь заколотилось, и к горлу подступила тошнота.

— Где Сардат? — хрипло спросила она.

— Где был, там есть, — холодно отозвалась Милашка. — Если старик его еще не прикончил.

Она тут же потеряла к Сиере интерес, о чем-то заговорив с матерью мальчишки. Сиера, поднявшись на дрожащие ноги, обогнула бормочущего извинения Саспия.

Сардат действительно остался на месте. Только сел на корточки и, согнувшись, баюкал руку, от одного взгляда на которую Сиере стало совсем плохо. Рядом с ним стоял Аммит. Сиера замедлила шаг, затаила дыхание, чтобы услышать его слова. И услышала:

— …этом и говорил. И рука тут ни при чем. Все у тебя в голове происходит. Хватит скулить! Встань, посмотри мне в глаза и скажи, что справишься с этим.

— Пошел вон! — заорал Сардат, и в голосе его Сиера услышала такие непривычные истерические нотки.

— Нет, мой друг, — покачал головой Аммит. — Это ты — пошел вон.

Теперь Сардат засмеялся. Теперь он встал. Правая ладонь сжалась в кулак, а меч Аммита чуть заметно приподнялся.

— Меня гонишь? — переспросил Сардат. — Совсем с головой попрощался? Куда вы все без меня, а? С людьми ты чего делать будешь? Они ж все на меня одного равняются, я — их командир! Пойдут они за тобой, как же.

— Ты оглянись, — посоветовал Аммит. — Посмотри по сторонам. Никто уже на тебя не равняется. Тебя боятся сильнее, чем тех, с кем мы дрались в Мертвом Яре.

Сардат повернул голову. Сиера тоже обернулась, большей частью для того чтобы не встретиться с ним взглядом. Люди, пришедшие в себя после падения сосны и звездопада золотых песчинок, подбирались ближе, шепчась и переглядываясь. На Сардата они и в самом деле косились с ужасом.

— Трусливые мрази, — услышала Сиера и содрогнулась — такая ненависть переполняла голос.

— Я уважаю тебя, несмотря ни на что, — холодно говорил Аммит. — Я уважаю мнение принцессы и поэтому обещаю: не убью тебя до тех пор, пока не покончим с Эрлотом. Если не будешь путаться под ногами, конечно. Спрячься где-нибудь, чтоб тебя никто не видел, и сиди смирно. Быть может, я про тебя и вовсе забуду.

Сиера осторожно поглядела на Сардата. Не хотела верить в то, что слышала. Разве можно вот так, хладнокровно, решить судьбу человека… или вампира? Взять — и выгнать. Отречься от того, с кем столько времени делил все тяготы, преломлял хлеб и…

«Ну, даже не знаю, — усмехнулся призрак барона. — Ты мне скажи — можно? Хладнокровно убить того, с кем даже заключила союз?»

Сиера тряхнула головой, выгоняя непрошенного гостя. По ушам резанул смех Сардата:

— А ты заставь меня уйти, Учитель. Мне чего-то не хочется.

Выпад Аммита остался незаметным для человеческих глаз. Возможно, он даже превратился на крошечную частичку мгновения в летучую мышь. Меч пронзил живот Сардата и вышел из спины. Кулак врезался в лицо, с хрустом ломая кости. Лезвие выпорхнуло из упавшего тела и описало стремительную дугу, разбрызгивая кровь. А когда снова замерло, осталось чистым.