Василий Криптонов - Потерявшие судьбу

— Не смей меня трогать! Почему ты еще здесь? Я велела тебе убираться. Что, убедится хотел? Вот, смотри, какая красавица стала!

Айри метнулась к зеркалу, и Левмир вздрогнул, услышав всхлипывания.

— Ты что, призналась? — прошептал он.

— Замолчи. Просто замолчи, уйди отсюда. Иди к своему Эмарису, прямо сейчас. Уходи. Оставь ты меня в покое!

Но Левмир шагнул к ней. «А я-то что для нее хорошего сделал? Только пугал, да жизни учил? Жизни, которой сам не знаю толком».

— Прости…

— Убирайся!

Айри уже не могла сдержать слез, они лились водопадами, дыхание стало судорожным и тяжелым. Еще немного, и она сорвется, сделает что-то страшное.

— Я уберу синяк, — быстро проговорил Левмир.

Сердце остановилось. Выросли, заострились клыки. Левмир склонился над беззащитной шеей девушки. Айри не успела пошевелиться. Только зрачки стремительно расширились, рот приоткрылся, дрогнули руки.

Кровь обожгла горечью, сквозь которую невероятным образом проступила сладость. Левмир поборол желание довести дело до конца, забрать жизнь из беззащитного тела. Один глоток, и все — заставил себя отстраниться.

Айри глубоко и неровно дышит в его объятьях. Он видит ее лицо в зеркале. Ее руки поднимаются, ощупывают место, где только что был синяк. Нет его, как и боли.

Когда пальцы Айри коснулись его лица, сердце запустилось само. Левмир ощутил свои руки на животе Айри, почувствовал жар ее тела.

Тишина. С лоджии тянет легкий ветерок, колышет пламя свечи, и тени пляшут на лицах. Айри проводит пальцами по щеке Левмира, а он боится вдохнуть, боится шевельнуться. Откуда это чувство, будто она идет по тонкому шнурку, натянутому над бездной? Должно быть, из ее крови.

Айри разворачивается. Теперь ладони Левмира на ее спине. Свечи горят за спиной Айри, и ее глаза становятся черными, как глубокие колодцы. Она касается губами его губ. Осторожно, будто спрашивая разрешения. «Что ты делаешь?» — кричит, задыхаясь, чей-то голос в голове Левмира.

«Не знаю».

Голос пропал. Поцелуй становится страстным, потом — грубым. Громкий треск. Пуговицы с одолженной у Эмариса рубахи летят во все стороны.

— Айри, — шепчет Левмир.

— Хоть сейчас замолчи, — отвечает она.

Он молчит.

Жар обнаженного тела.

Прохладный шелк простыней.

И целый мир, с его Востоком и Западом, людьми и вампирами, растворился, утонул в алых водах, сгорел в лучах солнца.

Роткир проводил ее до дверей гостиницы и, скомкано попрощавшись, исчез. Ирабиль задержалась на крыльце. Пустынный двор окрасился алым — заходящее солнце дарило последние лучи. Хотелось сесть на каменную ступеньку, подпереть кулаком подбородок и грустить, пока не стемнеет. Или пока не рассветет.

— Ну чего вам всем от меня надо? — вздохнула И, усевшись. — Правда, что ли, палкой отбиваться?

Заяц молчал, глядя честно и преданно.

— Вот приду я туда. Валяется он там, как бревно страдающее. — Тут, представив страдающее бревно, Ирабиль не удержалась — фыркнула. — Что мне делать? На шею ему броситься? Понятно теперь, каково людям жилось. Хоть ты что делай, хоть кем будь, а от тебя только одного надо. А я не хочу. Понимаешь? Не хо-чу!

Потрясла зайца, плюшевая голова закивала.

— Что уши повесил? Вот возьму сейчас и пойду на Восток. Не сложнее, чем к Алой Реке. Приду, а там… Айри. Ну и пусть! Хоть десять Айри! Неужели он ко мне не вернется? Не бывает ведь такого, правда?

В пустых глазах игрушки принцесса прочла горький ответ: еще как бывает.

— Да ну тебя, — вздохнула И, поднимаясь. — Пошли. Надо поговорить с Кастилосом, и ты мне поможешь. Не умею я про такие вещи говорить.

Скучающий «распорядитель» не удостоил рыжую девушку с зайцем и беглого взгляда. Принцесса не настаивала. Плетясь по ступенькам, думала, что не видела здесь ни одного постояльца. Должно быть, гостиница пустовала последние три года, а то и дольше. Безжизненная громада всей тяжестью обрушилась на сердце.

Остановившись перед дверью, И провела рукой по бедру, но обнаружила, что на ней платье. Ни одного кармана. Значит, ключа нет. Значит, откроет он, и, увидев его неподвижное, застывшее лицо, И потеряет всю накопленную для разговора смелость.

Занесла руку, чтобы постучать, но дверь тут же распахнулась. Позабыв обо всем, И взвизгнула и отскочила. Показалось, будто на пороге стоит Эрлот.

— Сам в восторге, — заявил сияющий Кастилос, оглядывая рукава плаща. — Заходи, чего стоишь? Отличный заяц, кстати.

Войдя в номер, И осторожно прикрыла дверь. Сердце все еще трепещет. Кастилос, в черных одеждах, с длинными волосами, сейчас действительно походил на Эрлота. Разве что живой цвет лица и глаз разрушали образ. Ах да, еще Кастилос радовался. Эрлот же не позволял себе такого никогда.