Борис Гребенщиков - Аэростат. Течения и Земли

Nautilus Pompilius. Фото из архива Л. Порохни

Кроме «Наутилуса», в столице Урала было еще полным-полно гениев; и как редкая жемчужина в этом ряду блистала миниатюрная красавица Настя Полева. Ее группа так и называлась – «Настя». {504}

Жизнь продолжалась и за Уральским хребтом, и чем дальше от Кремлевских звезд, тем более причудливые формы эта жизнь принимала. В отличие от центра, в Сибири беспредел местных властей и враждебность общего населения были определяющим фактором жизни, и занятия музыкой не слишком отдаленно напоминали деятельность сопротивления в эпоху нацистской оккупации. Поэтому и песни были мрачнее и жестче. И ошеломляют до сих пор, как струя крови. Как ни на кого не похожая и трагически-прекрасная Янка Дягилева. {505}

А еще одна великая неприкаянная душа пришла из Череповца. Его обожали поэты и критики, все предказывали ему что-то великое, но у него, судя по всему, был свой собственный договор с Богом, и прожить на этой земле у Башлачева получилось недолго. {506}

Янка Дягилева. Фото Л. Гончарова

В Петербурге все-таки было повеселее. Настолько веселее, что среди волосатых и мрачных рокеров появилась даже хулиганского вида группировка, игравшая развеселую ямайскую музыку ска. И типично петербургская черта – ска при этом пелось исключительно на переводные тексты французских поэтов. Группировка называлась «Странные игры», а видок у них был – не приведи Господь встретить ночью в малоосвещенном переулке, шестеро или семеро откровенных отбросов общества в темных очках. Люди при этом были все как на подбор, интеллигентнейшие и добрейшие. А на сцене они вытворяли такое, что и во сне не приснится.

Александр Башлачев. Фото А. «Вилли» Усова

В памяти народа надолго останется один из их рок– клубовских концертов, где в середине сцены стояла телефонная будка, в которую периодически забегали музыканты, а на спине гитариста была укреплена милицейская мигалка, периодически озарявшая сцену до боли знакомыми всем сполохами. {507}

В Москве же происходила совсем другая история.

Москва – город государственный, и близость к наковальням власти преисполняла молодых искателей истины необходимостью идти в официальные инстанции и убеждать эти инстанции, что играемая ими – молодыми – музыка нужна и полезна народу. Это забирало столько времени и сил, что собственно на писание песен их уже оставалось не так много («Машина времени» – исключение, но о них нужно говорить отдельно). И при этом в самом сердце Москвы зрел ни на что не похожий сорняк, перевернувший все наши представления о том, что такое песня.

«Странные игры». Фото А. «Вилли» Усова

«Алкоголь – это я», – с гордостью говорил он сам о себе.

«Петр Мамонов», – с непонятной дрожью шептали милиционеры.

Мамонов. «Звуки Му» [67]. Русская народная галлюцинация. Вы были одни такие. Спасибо сердешное сказал вам русский народ. {508}

Так и шли 80-е годы. Появлялись и распадались рок-клубы, портвейн лился мутной рекой, Тропилло колдовал над древними пультами и совершал чудеса, а четверо студентов Театрального института, объединенные любовью к Beatles, создали свою группу и назвали ее «Секрет».

Комплексов подполья у них не было; их гитарист и певец Максим Леонидов даже открыл на ленинградском телевидении передачу «Кружатся диски», где можно было часто увидеть то, чего нельзя было увидеть в других местах, а в конце каждой передачи появлялась группа «Секрет» с новой песней. Всенародная любовь не заставила себя ждать – и было за что: чудеснее и невиннее «Секрета» наша земля еще не производила. {509}

С концом 80-х сошла на нет и советская власть, а музыка, проросшая сквозь ее грязный асфальт, окрепла и стала совсем другой.

Я упомянул далеко не всех, кто сделал 80-е мифическим временем, – пусть они простят меня, ведь мы еще продолжим эту летопись.