Вера Чугуевская - Раб Ритма

Врач удалился, а Джакомбо ещё несколько минут стоял в коридоре, пытаясь осмыслить новую для себя реальность. Когда он вошёл в палату, то увидел загипсованного сына, рядом с которым сидела Тереза, которая принесла из дома свежий пирог и запеканку. Она нежно гладила травмированную руку, успокаивая сына:

– Всё наладится, мальчик мой, ты поступил правильно. – Её ласковый тон дополняла нежная улыбка, которая испарилась при появлении мужа, она моментально переключила своё внимание на мужа, – самое главное, что твой сын остался жив!

Джакомбо сделалось тошно от этих слов. Он не смог сдерживать нарастающую ярость внутри себя. Схватив рядом стоявший стул, мужчина разбил его об стену. Его глаза налились ненавистью.

– Этот мерзавец всё испортил! Малолетний слюнтяй нарушил все мои планы! – он кричал так, что, наверное, это слышала вся больница, но ему было всё равно, – это твоих рук дело, это ты хочешь меня уничтожить, – он тыкал пальцами в жену, – ненавижу тебя! Ненавижу твоих ублюдков! Никчёмные, ленивые тряпки! Этот теперь будет сидеть на всём готовом? Не позволю! Пусть убирается из моего дома! Мне нахлебники не нужны! Даже по морде не может дать, – он сплюнул прямо на пол, – теперь лежит тут как на курорте! – Он схватил рукой пирог, продавив его между пальцами, сунул в лицо сыну. – На, жри теперь!

С этими словами он вышел из палаты. Джеки лежал, сотрясаемый приступом от нескончаемого потока слёз. Мальчик почувствовал себя настолько униженным и оскорблённым, что любая травма казалась пустяковой. Тереза бережно вытирала лицо сына дрожащей рукой:

– Не нужно, милый, всё наладится. Он буйный, но отходчивый, ты же знаешь…

В голову мальчика пришла мысль: «Лучше бы они меня там и убили!»

***

Джеки пришлось вколоть несколько доз успокоительного, после чего мальчик уснул. Его братья не знали о поступке отца, но догадывались, что в больнице произошло нечто ужасное. Джонни стоял, облокотившись о дверной косяк, его опущенный взгляд внимательно изучал потёртые ботинки. Вдруг он тихо произнёс:

– Ведь она и теперь смолчит, – в его голосе звучало разочарование, – мне порой кажется, что и ей на нас плевать…

Сидящие на одной кровати рядом друг с другом Джорджи и Джимми лишь обречённо опустили свои тонкие детские плечики, а Джереми постарался успокоить Джонни, тронув его за рукав старой рубахи, доставшейся ему «по наследству» от старшего брата:

– Я думаю, что она всё же даст отпор. Она нас любит, – вступился он за мать.

В ответ Джонни лишь хмыкнул:

– Посмотрим…

Джорджи бросил взгляд в окно:

– Он возвращается!

Джакомбо пришёл с работы. Он выглядел как всегда злым, а изо рта торчала дешёвая сигарета. Его рабочая одежда нуждалась в чистке, а жёсткие чёрные волосы слиплись от пота.

Мальчики насторожились, стараясь даже не дышать. Они внимательно прислушивались к каждому шороху: скрипнула половица, послышались тяжёлые шаги – значит, отец пошёл в столовую, где через несколько секунд откроется дверца холодильника, звякнет бутылка с пивом и хлопнет дверца.

Обычно Тереза не трогает мужа после смены. Она молча кормит его, он, также не проронив ни одного «спасибо», берёт пиво, ожидая, когда наступит время воспитывать сыновей. Тереза тяжело вздохнула, ей было сложно начать неприятный разговор. Джакомбо почувствовал, что супруга собирается что-то сказать, но по-детски переминается с места на место. Мужчине это надоело. Он ненавидел порой мямлящий тон жены:

– Чего тебе? Я устал! – Его насмешливый тон как бы говорил ей: «Ничего у тебя не получится, слабачка!».

Женщина, сдвинув брови на своём круглом лице, начала свой монолог:

– Не смей меня игнорировать, Джакомбо. – Она скрестила руки и гордо подняла подбородок. – Джеки останется дома с семьёй. Я не позволю тебе выгнать моего сына из моего дома. – В этот момент мальчики наверху обрадованно обнимались, счастливо улыбаясь, слушая, как мама их защищает. – Это мой дом, – она сделала ударение на слове «мой», – во всех твоих бедах и несчастьях виноват только один человек – ты. Не смей винить моих детей. Не смей угрожать и попрекать их куском хлеба, – её глаза искрились от смелости, – а если тебе не нравится, убирайся сам. Я устала. Устала от унижений и побоев. Единственное, что меня держит, дети. Мы уйдём только вместе, а ты останешься здесь, будешь зализывать свои раны и топить их в алкоголе!

– Да я тебя… – Джакомбо опешил от такой речи, он грозно надвинулся на жену, но она лишь сильнее расправила плечи.