Генрих Ланда - Сборник

А у нас дома соседка была, такая молодая и симпатичная, на аккордеоне играла и на гитаре, и рисовала, она многим нравилась, ей предлагали замуж выйти, но она всё отказывалась. У нас с ней были такие дружеские отношения, я ей про Лиду рассказывал и даже показывал, когда мы были на Москве-реке и проходили восьмёрки.

А она мне говорила, что любит одного человека, но он этого даже не знает и никогда не сможет быть с ней, но она всё равно любит только его и хочет иметь от него ребёнка, обязательно сына, чтобы был похож на него. Он жил не в Москве, так она туда поехала и потом мне говорила, что добилась своего. Она тогда же завербовалась на север и уехала.

Так вот я ей написал письмо и вложил Лидыно письмо, и спрашивал совета. И она мне Лидыно письмо не вернула и написала в таком роде, что, мол, вчера ты был не идеал, а сегодня идеал, а завтра снова не будешь идеал, и что на этом строить жизнь нельзя. А здесь у меня всё ясно, всё надёжно, и это ломать не следует.

А я всё-таки не знаю, что делать, и наша переписка продолжается, а с моей будущей женой дело идёт на убыль. Она в конце концов приезжает и говорит, что надо что-то решать, что дальше так невозможно. И я уже сам начинаю думать всякое.

Особенно после одного раза. Я Лиду пригласил к нам на спортивный праздник, народу было много, мы с ней как-то на станции разминулись, я её потом везде искал и даже по радиоузлу объявлял – так и не нашёл. Потом пишу – почему не приехала, она отвечает, что приезжала, но меня не нашла и уехала обратно. И у меня сразу же мысли: вот Рая, невеста моя, она не уехала бы и нашла. И вообще, мы-то с ней были уже вроде как повенчаны, и столько времени…

Так что пишу я ей письмо – дорогая Лида, всё это, конечно, так, но слишком поздно, одним словом, "я другому отдана и буду век ему верна". Таким образом это кончилось.

Но всё-таки потом, когда я бывал в Москве, мы виделись, я звонил к ней. И когда в отпуск из Забайкалья приезжал, то тоже обязательно заходил. Она закончила авиационный техникум, работала на закрытом заводе. Занималась греблей, участвовала во всесоюзных соревнованиях. Мастера получила позже своей команды, так как проболела какое-то время.

Запомнил я, как приехал в шестьдесят втором году, я уже тогда три года служил в Забайкалье, сыну уже год был. Приехал я один, а мать была на юге, должна была вернуться позже, квартира была пустая. Я созвонился с Лидой, договорился вечером встретиться, в кино пойти, а потом, я решил, пусть будет, как будет. Но так получилось, что днём я поехал встретить в аэропорту своего дружка по училищу, работавшего на львовской линии, а он чуть не насильно увёз меня к себе, так что через два часа я был во Львове и за пьянкой проболтался там у них две недели.

Только телеграмму дал Лиде: "Срочно должен был вылететь Львов".

Следующий приезд – в шестьдесят четвёртом году. Узнаю, что они получили квартиру в новом доме, телефона ещё нет, покупаю букет цветов и еду туда. Дверь открывает мать.

– Здравствуйте. Можно видеть Лиду?

– Здравствуйте. А Лиды нет.

– Где она?

– Они с мужем ушли гулять.

А я вижу там, в комнате, что она сидела и шила эти самые распашонки.

Ну, я попросил передать Лиде цветы и привет и ушёл. И я не сомневаюсь, что она эти цветы не передала. Она ведь знала, ведь мне девчонки рассказывали, что Лида во сне часто говорила "Виталий" и всё такое. Нет, безусловно выбросила, так прямо и вижу, как она идёт к новому мусоропроводу и заталкивает их туда.

Вот так это всё. И теперь, после демобилизации, я второй год уже звоню к ней, поздравляю с Новым годом. Только она не хочет говорить со мной. Первый раз когда позвонил – говорю: здравствуй, Лида. Она сразу: здравствуй, Виталий – и повесила трубку. И потом тоже: "Поздравляю с Новым годом!" – "Спасибо", – и сразу: ту, ту, ту…

Так что вроде как всё кончилось. Но боюсь, что наши пути ещё всё-таки схлестнутся. Хотя всё равно у нас надолго ничего, по-моему, выйти бы не могло. А тогда, я помню, сколько переживаний было, ведь это всё-таки первая любовь, у каждого было такое. И я тогда серьёзно к этому ружью примерялся. А потом, когда она мне написала, это тоже был как удар… Ещё она писала: ты не смотри, что я на людях такая гордая, я такая же как все, и реву, когда одна… И ещё, когда потом я приезжал, мы встречались, я что-то там пошутил, что она Лидия – и ей надо пить вино "Лидию", она сказала: я уже пробовала, но не помогает.

Поверишь, ведь мы-то с ней так никогда даже фактически не поцеловались, это ведь всё совсем другое. А держать за руку её каким было для меня счастьем…