Шмуэль-Йосеф Агнон - Вчера-позавчера

Как только внес Ицхак свои вещи в номер – заказал себе ужин. Принесли ему застарелый кусок хлеба и яйца, поджаренные на кунжутном масле. Хотел он заглушить привкус булочками, которые дала ему Соня в дорогу. Вспомнил историю с шоколадом в поезде. Отложил и не съел их. Пошел и попросил себе стакан чаю. Выпил, и очень понравился ему чай. И действительно, чай в Иерусалиме – самый лучший в мире, приготавливают его на дождевой воде, а нет чая вкуснее, чем чай на дождевой воде.

Поев и попив, вернулся он в свою комнату и лег в кровать. Удовольствия не получил он от своей кровати. И от кровати как таковой, и из-за соседей в комнате. Неудобно было ему лежать, никак не шел к нему сон. Принялся он размышлять о том, что ждет его в Иерусалиме. А так как у него было плохое настроение, рисовались ему картины одна мрачнее другой. Повернулся он на другой бок и стал думать о том, что произошло у него с Соней. Начал он разговаривать сам с собой. Соседи его были уверены, что он не в своем уме. Ицхак был в своем уме, просто прежние напасти, удручавшие его, толкались и просили себе выхода, чтобы освободить место напастям будущим.

После завтрака записал он себе в блокнот несколько адресов, взятых им в гостинице, и вышел искать себе квартиру. Обошел несколько кварталов и спрашивал во многих домах, не сдается ли здесь комната? В одних местах нравились ему хозяева, но не нравилась комната; в других местах нравилась ему комната, но хозяева ее не нравились; а были и такие места, где не понимали, о чем он говорит, ведь есть такие домовладельцы – сидят они у себя в домах под своей крышей и не знают, что есть бездомные люди, без крова над головой. Так ходил он с места на место и из одного двора в другой двор, пока не прошла большая часть дня, а он не нашел комнату. Решил он вернуться в свою гостиницу; устал он от беготни и от путаницы в мыслях и решил досмотреть завтра то, что не успел – сегодня. По дороге попал он на Русское подворье. Увидел, какое это приятное и просторное место – умиротворенная тишина царит там, и стены отделяют его от шумного города, и веет приятный ветерок; стало хорошо у него на душе, и присел он отдохнуть.

Старики, любящие и знающие каждый камень и каждый угол в Иерусалиме, рассказывают, что место это собирался купить один еврей, но не сошелся с хозяином участка по вопросу ширины улицы. Покупатель утверждал, что должно быть шесть футов, чтобы два верблюда, нагруженные мешками и идущие навстречу друг другу, смогли разойтись, а продавец говорил, что хватит с него ширины для одного нагруженного верблюда, т.е. трех футов. Один не уступил, и другой не уступил, вот и был продан этот участок, как и три соседние с ним, – русским. А евреи того поколения теснились внутри стен, в арабских переулках, без луча солнца и без клочка зелени, портили свои глаза без света и терзали свои тела духотой, без глотка свежего воздуха, мирясь со своими мучениями и утешаясь будущим, когда будет возвращена Эрец Исраэль евреям и каждый еврей будет жить в доме, убранном, как царский дворец. А если было у еврея немного денег, он снимал себе дом у иноверца и покупал себе право на владение. Каким образом? Идет он к уважаемым горожанам, и там оформляют ему письменный договор на право владения домом и двором. Сдает он на своем дворе тут – часть квартиры, и тут – угол, и берет плату по цене, принятой в Иерусалиме. И любого из тех, кто захочет аннулировать договор, оттого что уже выросли цены на жилье, преследуют и презирают. А почему же растут цены на жилье? Потому что народы хотят проглотить еврейский народ и потому что домов в городе – мало. Так вот, владельцы этих договоров рассматривали себя как хозяев жилья в силу соглашения, заключенного при участии уважаемых жителей Иерусалима, которым была дана власть от лица администрации Стамбула.

А как поступали народы мира? Покупали дома, и дворы, и участки земли, и строили там дома, и давали каждому из своей общины, не важно, бедному или богатому, квартиру даром, кроме домов, построенных для паломников и стоявших целый год пустыми. И еще и еще приобретали они земли в городе и за городом. Как-то раз решила армянская церковь купить участки земли, но не было у нее денег. Взяли армяне ссуду в сорок тысяч лир золотом из государственной казны. Когда подошел срок уплаты, отправился патриарх в Стамбул и договорился с властями, чтобы те взимали с каждого мужчины один грош в год сверх налогов. Не прошло трех-четырех лет, как они освободились от долга. Так армяне купили себе юго-западный край Старого города, кроме полей и виноградников вне города, а на деньги, вырученные от евреев за съем квартир и лавок, купили себе еще участки земли и построили на них дома и магазины. И греки купили себе северо-западный край города, кроме полей и виноградников вне города, а на деньги, вырученные от членов других общин за съем квартир и лавок, купили себе еще участки земли и построили на них дома и лавки, опоясавшие Иерусалим. И русские купили себе тот самый земельный участок и построили для себя церковь, и дома для своих священников и монахов, и дома для паломников, которые приходят каждый год из России поцеловать прах могилы своего Спасителя.