Шмуэль-Йосеф Агнон - Вчера-позавчера

Подошел Фалк Шпалталдер, поглаживая свою бородку, и спросил: «О чем, евреи, идет речь? Пнина, расскажи им то, что я говорил тебе». – «Что?» – переспросил Горышкин, и разгладил на себе рубашку, и потянул кончиками пальцев концы своих усов, и уставился на Пнину.

«Зешлади-Зешлати! Зешлади-Зешлати!» – позвал Леви-Ицхак. Закричала Зелда-Злата в ответ: «Что тебе надо от меня, что тебе надо от меня? Видели вы такого? Весь вечер он вопит: Зешлади-Зешлати, Зешлади-Зешлати, как будто боится, что я забуду свое имя!» – «Зешлади-Зешлати! Зешлади-Зешлати!» – «Опять он вопит. Что ты хочешь от меня! Разве могу я разорваться на части и поспеть всюду, куда ты хочешь? Зешлади-Зешлати – здесь, Зешлади-Зешлати – там!» – «Зешлади-Зешлати!»– позвал Шамай голосом Леви Ицхака. Бросилась Зелда-Злата к Леви-Ицхаку и закричала: «Что ты хочешь, Леви-Ицхак?» Сказал ей Леви-Ицхак в ответ: «Я не хочу от тебя ничего». Сказала Зелда-Злата: «Ревет как недорезанная телка, а потом он говорит мне: не хочу я от тебя ничего». Сказал Леви-Ицхак: «Клянусь, Зешлади-Зешлати, что не кричал я». Засмеялась Яэль Хают и обняла Шамая. Понял Леви-Ицхак, кто тут кричал. Погладил свою лысину, и рассмеялся, и сказал Шамаю: «Мальчишка, что ты хочешь от моей Зешлади-Зешлати?» Сказал Шамай в ответ: «Хочу я, чтобы была Зешлади-Зешлати, супругашти твоя, помощништи для тебя».

«Ну, ты устал?» – спросил Шпалталдер Гальперина. Открыл Гальперин свои синие глаза и посмотрел на него уничтожающим взглядом. Наконец ответил ему со сдержанной злостью: «Разве пояснения твои слушал я, чтобы чувствовать усталость?» Сказал Шпалталдер: «Если бы ты их слышал, был бы доволен». Передернул Гальперин плечами, и отвернулся, и пошел себе, и уже забыл про него. «Кто этот старик?» – спросил кто-то, указывая на Гордона. «Нет здесь стариков, – сказал Гальперин, – все мы молоды. Леви-Ицхак, налей нам, и выпьем за здоровье всех молодых здесь!»

Ресторан был переполнен. Не все пришедшие сюда были из тех, кто заходил поужинать к Леви-Ицхаку. И не все, кто заходил к нему, были его постоянными клиентами. Но каждый, кто пришел сюда, чувствовал себя как дома, ведь отель Леви-Ицхака открыт для всех. Хочет человек поесть, и нет для него готового – не уйдет он голодным, так как с приходом каждого нового гостя Леви-Ицхак добавляет воды в суп не из-за желания нажиться, а чтобы не отказать желающему пообедать. В тот вечер прибыл народ из Петах-Тиквы, и из Эйн-Ганим, и из Реховота, и из Нес-Ционы, и из Беер-Яакова, не считая жителей Яффы, которые заходят сюда обычно, если видят, что тут много народу. Собирается большое общество, ведь каждый, кто видит большое собрание людей, считает своим долгом присоединиться к ним. Но, несмотря на множество людей, каждый был известен по имени или по прозвищу, как, например, Волосатый из-за его длинных волос, или, к примеру, Воротничок, оттого, что щеголял в рубашках в то время, когда никто не обращал внимания на одежду. А некоторые называли себя по имени мошавы, где они нашли работу. Как молодые люди были известны каждый по имени или по кличке, точно так же – и девушки. Эту звали Ангелом за ее красоту. А ту называли Божьей Коровкой. Потому что как-то раз нашла она клопа, а так как она ни разу в жизни не видела клопа и была убеждена, что это то самое насекомое, которое называют божьей коровкой, то стали звать ее Божьей Коровкой.

Леви-Ицхак переходил от одного к другому, спрашивал этого: «Ты поел? Попил?» – и, не дожидаясь ответа, кричал Зелде-Злате: «Зешлади-Зешлати! Дала ты ему, Волосатому, поесть? Зешлади-Зешлати, Божья Коровка пила молоко? Воротничок, ты принял свое лекарство? Беер-Яаковский, ты закончил свою рубку деревьев?» А на того, кому не находил, что сказать, просто смотрел на него, как бы говоря этим, хоть и занят я очень, я не забываю тебя. «Товарищ Гордон! Товарищ Гордон! Где он, Гордон?» Гордон пошел к Аароновичу. В тот день получил Ааронович посылку с книгами из-за границы, и среди них книги с исследованиями Писания. А Гордон жаждал посмотреть их и потому ушел потихоньку, чтобы не задержали его.

Бреннер поднялся со своего места и произнес на идише: «Дети мои, нужно идти домой! Где Хемдат?» Хемдат уже ушел час тому назад. Сказал Шамай: «Друзья, пошли к Хемдату, обещаю вам, что найдем у него каплю вина». Сказала Соня: «Я слышала, что бутылки, полные вина, выстроились у него вдоль стен. Ицхак, не земляк ли он твой, Хемдат?» Сказал Ицхак: «Я познакомился с ним благодаря тебе». Сказала Соня: «Видишь, Ицхак, все хорошее приходит благодаря мне».