Юкио Мисима: Книга самурая

Но еще хуже было то, что наступило после того, как выступления против договора безопасности закончились неудачей. Эти события показали их участникам, что политическое движение, которому они отдались целиком и без остатка, оказалось своего рода фантазией, что смерть не выходит за пределы реальности, что результаты политической деятельности не приносят удовлетворения, что вся их энергия была потрачена впустую. Современной японской молодежи в очередной раз был вынесен приговор: «У вас нет такой цели, за которую можно умереть».

Как отмечал Тойнби, причина, по которой христианство получило такое быстрое и широкое распространение в Римской империи, заключалась в том, что у людей было страстное желание видеть перед собой цель, достойную того, чтобы умереть за нее. В период Pax Romana почти на всей территории империи, охватывавшей Европу и часть Азии, надолго воцарилось спокойствие. Избежать апатии, в которую погрузилось в это время общество, смогли лишь гарнизоны, дислоцированные на границах империи. Только эти люди видели перед собой цель, за которую можно было умереть.

«Хагакурэ» основывается на заповедях самураев. Смерть – это профессия, предназначение самурая. Какой бы мирной ни оказалась эпоха, в которой довелось жить самураю, смерть – высшая мотивация его поведения, и если самурай боится смерти, избегает ее, он перестает быть самураем. Именно поэтому Дзётё Ямамото придает такое значение смерти как главному принципу поведения. Однако в современной Японии, живущей по конституции, которая отрицает войну, люди, считающие целью своей профессии смерть, включая Силы самообороны [14] Современное название вооруженных сил Японии, которые были созданы в 1954 г. , не могут существовать в принципе. Во главу угла человеческого существования в эпоху демократии ставится продолжительность жизни.

Соответственно при оценке «Хагакурэ» естественный вопрос – кем является читатель, самурай он или нет. Если человек, читая «Хагакурэ», способен преодолеть фундаментальное различие в подходах между временем, когда создавалась эта книга, и современностью, ему откроется человеческая природа, понимание вещей, применимое к сложным отношениям между людьми даже в наше время. А если быстро и бегло пробежаться по ее страницам (волнующим, живым, страстным и в то же время необыкновенно острым, тонким, парадоксальным, свежим), человек в итоге снова наткнется на то самое фундаментальное различие.

Когда читатель преодолевает разрыв между эпохами, книга находит отклик в его душе, но в конечном итоге его снова отбрасывает к тому же неразрешимому противоречию. Этим и интересна «Хагакурэ».

В чем же состоит эта разница, о которой мы все время говорим? Чтобы ответить на этот вопрос, выйдем за рамки классовых различий, различий в профессиональных занятиях и условий, в которых живут люди в ту или иную эпоху, и вернемся к фундаментальной проблеме – проблеме жизни и смерти, с которой мы вынуждены сталкиваться каждый день. В современном обществе люди все время забывают о том, какое значение и смысл имеет смерть. Точнее, не забывают, а избегают этой темы. Райнер Мария Рильке однажды сказал, что смерть измельчала. Смерть человека превратилась в нечто малозначимое, вроде кончины на жесткой больничной койке, после которой требуется как можно скорее произвести уборку. Вокруг нас идет непрерывная «транспортная война», которая, как говорят, уносит больше жизней, чем унесла Японо-китайская война [15] Мисима имеет в виду войну 1894–1895 гг., а не войну Японии против Китая, которая продолжалась с 1937 г. по 1945 г. и унесла миллионы жизней. , и жизнь человеческая сейчас так же преходяща и хрупка, как и была всегда. Однако думать о смерти мы не хотим. Сама мысль о ней нам неприятна. Мы не хотим брать у смерти выгодные для нас элементы, чтобы заставить их работать в нашу пользу. Мы всегда стараемся направить взгляд на светлые, обращенные вперед цели, на ориентиры жизни. И делаем все возможное, чтобы не замечать того, что смерть медленно, шаг за шагом, подтачивает и разрушает наши жизни. Такой подход отражает происходящий в нас процесс, в котором рационалистический гуманизм выполняет определенную функцию – настойчиво и последовательно переводить наш взгляд на светлые идеалы свободы и прогресса, стирать проблему смерти из нашего сознания и загонять ее все дальше в мрачные глубины подсознательного, в результате чего всячески подавляемый импульс смерти приобретает более опасные, скрытые формы, грозящие взрывом. Мы игнорируем тот факт, что присутствие смерти в нашем сознании является важным элементом душевного здоровья.