Эрнест Хемингуэй - Прощай, оружие! Иметь и не иметь

– Миссис Уокер.

– Вы можете идти, миссис Уокер. Я, пожалуй, посплю.

Я остался один. В палате было прохладно, и больницей здесь не пахло. Матрас твердый и удобный. Я лежал неподвижно, дыша почти незаметно, наслаждаясь ощущением уходящей боли. Через какое-то время мне захотелось пить, и я подергал за шнурок с колокольчиком, но никто не отозвался. Я уснул.

Проснувшись, я огляделся. Сквозь закрытые ставни пробивались солнечные лучи. Взгляд зафиксировал большой платяной шкаф, голые стены и два стула. Мои ноги в грязных бинтах торчали передо мной, как две палки. Я старался ими не шевелить. Испытывая жажду, я позвонил в колокольчик. На этот раз дверь открылась, и на пороге появилась молоденькая и хорошенькая сестра.

– Доброе утро, – сказал я.

– Доброе утро. – Она подошла к кровати. – Мы не смогли вызвать доктора. Он уехал на озеро Комо. Мы не ждали больных. А кстати, что с вами?

– Я получил ранения. Оба колена и ступни, и еще голова задета.

– Как вас зовут?

– Генри. Фредерик Генри.

– Я вас обмою. Но трогать повязки без доктора мы не можем.

– Здесь работает мисс Баркли?

– Нет. Я не знаю никого с такой фамилией.

– А кто эта женщина, которая меня принимала и расплакалась?

Сестра засмеялась.

– Миссис Уокер. У нее было ночное дежурство, а она спала, поскольку мы никого не ждали.

Пока мы беседовали, она меня раздела догола и стала обмывать, очень деликатно и ловко. Одно удовольствие. Голову она тоже обтерла, не касаясь повязки.

– Где вы получили ранения?

– На Изонцо, севернее Плавы.

– Где это?

– К северу от Гориции.

Видно было, что эти названия ей ни о чем не говорят.

– У вас сильные боли?

– Нет. Сейчас нет.

Она вставила мне в рот градусник.

– Итальянцы ставят под мышку, – не без труда выговорил я.

– Не разговаривайте.

Когда пришло время его вынуть, она поглядела температуру и встряхнула градусник.

– Какая у меня температура?

– Вам знать не полагается.

– Скажите.

– Почти нормальная.

– У меня не бывает высокой температуры. А мои ноги начинены старым железом.

– В каком смысле?

– Осколки мины, ржавые шурупы, кроватные пружины и все такое.

Она улыбнулась и покачала головой:

– Если бы в вашем теле находились посторонние предметы, это бы вызвало воспалительный процесс и у вас бы поднялась температура.

– Что ж, – сказал я, – посмотрим, что покажет операция.

Она вышла и вскоре вернулась вместе с ночной сестрой. Вместе они застелили постель прямо подо мной. Для меня это было открытие и удивительная процедура.

– Кто тут главный?

– Мисс Ван Кампен.

– А сколько всего сестер?

– Только мы вдвоем.

– А еще будут?

– Должны приехать.

– И когда они здесь появятся?

– Не знаю. Для больного вы задаете слишком много вопросов.

– Я не болен, а ранен, – поправил я ее.

Они постелили, и теперь я лежал на свежей простынке, укрытый такой же. Миссис Уокер принесла пижамную курточку, в которую меня облачили. Теперь я был такой чистенький и одетый.

– Вы сама любезность, – сказал я. Сестра, которую звали мисс Гейдж, хихикнула. – Можно мне воды? – попросил я.

– Конечно. А потом вы позавтракаете.

– Я не хочу завтракать. Нельзя ли открыть ставни?

В палате царил полумрак, когда же открыли ставни, комнату залил яркий свет. За балконом просматривались черепичные крыши домов и кирпичные трубы, а над ними синее небо и белые облака.

– Неужели вы не знаете, когда приезжают новые сестры?

– Почему вы спрашиваете? Мы недостаточно хорошо с вами обращаемся?

– Вы выше всяких похвал.

– Не хотите воспользоваться судном?

– Я попробую.

Они меня приподняли и подложили судно, но у меня ничего не получилось. Потом я лежал и через раскрытую дверь разглядывал вид, открывающийся с балкона.

– Когда придет врач?

– Как вернется. Мы пытались до него дозвониться в Комо.

– А других врачей нет?

– Он наш лечащий врач.

Мисс Гейдж принесла графин с водой, и я выпил три стакана. Они меня оставили, и я какое-то время смотрел в окно, а потом уснул. Потом был ленч, а днем меня навестила мисс Ван Кампен, завотделением. Я ей не понравился, как и она мне. Она была маленького росточка, очень мнительная и чересчур важная. Она задавала один вопрос за другим и, кажется, находила зазорной мою службу в итальянской армии.

– Можно мне вина вместе с едой? – спросил я ее.

– Только по предписанию врача.

– А без него никак?

– Исключено.

– Вы уверены, что он когда-нибудь появится?