Эрнест Хемингуэй - Прощай, оружие! Иметь и не иметь

– Мы ему позвонили.

Она ушла, и вскоре появилась мисс Гейдж.

– Зачем вы так грубо разговаривали с мисс Ван Кампен? – спросила она, после того как весьма умело проделала со мной одну процедуру.

– Разве? Она была высокомерна.

– Она сказала, что вы держитесь властно и грубо.

– Вот уж нет. Но что это за госпиталь без врача?

– Он приедет. Ему позвонили на озеро Комо.

– А чем он там занимается? Плавает?

– Нет. У него там клиника.

– Почему тогда не пригласить другого врача?

– Ш-ш-ш. Ш-ш-ш. Ведите себя хорошо, и он приедет.

Я послал за привратником и, когда он пришел, попросил его на итальянском купить в винной лавке бутылку чинзано, фляжку кьянти и вечерние газеты. Он все принес в завернутом виде и вынул из газет, а затем по моей просьбе вынул пробки и поставил вино и вермут под кровать. Оставшись один, я лежа почитал газеты – новости с фронта, сводку о погибших офицерах и их боевых наградах, – потом выудил из-под кровати бутылку чинзано и поставил ее на живот, стеклянное дно приятно холодило кожу, я понемногу прикладывался, оставляя все новые кружки на животе, и небо за окном постепенно темнело. Я потягивал чинзано и наблюдал за тем, как ласточки и ночные ястребы взмывают над крышами домов. Мисс Гейдж принесла мне гоголь-моголь. Когда она появилась в дверях, я быстро сунул бутылку между стеной и кроватью.

– Мисс Ван Кампен добавила сюда немного шерри, – сказала она. – Вы уж с ней повежливее. Она уже немолода, а на ее плечах целый госпиталь – большая ответственность. И от старушки Уокер толку никакого.

– Прекрасная женщина, – сказал я. – Передайте ей мое огромное спасибо.

– Я принесу вам ужин.

– Это необязательно, – сказал я. – Я не голоден.

Но она все равно принесла и поставила поднос на прикроватный столик. Я ее поблагодарил и немного поклевал. Когда стемнело, я понаблюдал за тем, как лучи прожекторов прочесывают небо, пока не отключился. Сон был глубокий, и очнулся я лишь раз, весь в поту от ужаса, но потом снова провалился, стараясь не возвращаться в свой ночной кошмар. По-настоящему я проснулся еще до рассвета, услышав, как запели петухи, и прободрствовал, пока не взошло солнце. Но усталость взяла свое, и я снова уснул.

Когда я совсем проснулся, комнату заливал солнечный свет. Я подумал, что я на фронте, и потянулся. Почувствовав боль, я посмотрел на свои ноги в грязных бинтах и вспомнил, где нахожусь. Я дернул за шнурок колокольчика. Звонок прозвучал в коридоре, где вскоре послышался приближающийся скрип резиновых подошв. Это была мисс Гейдж. При ярком свете она оказалась не такой молоденькой и миловидной.

– Доброе утро, – сказала она. – Хорошо выспались?

– Да, спасибо, – ответил я. – Можно сюда вызвать парикмахера?

– Я заходила, когда вы спали, и вот что я обнаружила у вас в постели. – Она открыла платяной шкаф и вытащила чинзано. Бутылка была почти пуста. – Вторую, которую нашла под кроватью, я убрала туда же, – сказала она. – Почему вы не попросили у меня стакан?

– Я подумал, что вы не дадите.

– Я бы выпила с вами.

– Вы прелесть.

– Вам вредно пить одному. Не надо.

– Хорошо.

– Приехала ваша подруга мисс Баркли, – сказала она.

– Правда?

– Да. Она мне не понравилась.

– Еще понравится. Она чудесная.

Сестра покачала головой:

– Вам виднее. Вы не могли бы немного подвинуться в эту сторону? Вот так. Вам надо перед завтраком умыться. – Она протерла меня тканевой салфеткой, смоченной в теплой мыльной воде. – Приподнимите руку, – попросила она. – Так хорошо.

– Можно вызвать парикмахера до завтрака?

– Я пошлю за ним привратника. – Она ушла и вскоре вернулась. – Он пошел за ним, – сказала она и положила салфетку в тазик с водой.

Парикмахер пришел в сопровождении привратника. Это был мужчина лет пятидесяти с закрученными усами. Мисс Гейдж, покончив с умыванием, ушла, а парикмахер вымазал мне все лицо мыльной пеной и стал меня брить. Он был очень серьезен и не раскрывал рта.

– В чем дело? – спросил я. – Вы не в курсе последних новостей?

– Каких новостей?

– Любых. Что происходит в городе?

– Военное время. Повсюду вражеские уши.

Я попробовал заглянуть ему в глаза.

– Держите голову прямо, – сказал он и продолжил меня брить. – Ничего я вам не буду рассказывать.

– Да что это с вами? – спросил я.

– Я итальянец. И не стану разговаривать с врагом.

Я оставил его в покое. Чем скорее я освобожусь от бритвы этого психа, тем лучше. Один раз я попробовал разглядеть его получше, но в ответ услышал: