Мэри Уэстмакотт - Разлука весной

Все не так, думала Джоан, совсем не тот уход, который необходим в моем случае…

После ужина она пошла к себе в комнату и посмотрела на пузырек с аспирином. Оставалось шесть таблеток. Она приняла их все. На завтра ей ничего не оставалось, но она чувствовала, что должна что-то предпринять. Больше никогда, думала она, я не отправлюсь в путешествие, не взяв с собой снотворного.

Джоан разделась и легла.

Как ни странно, она почти сразу же заснула.

В ту ночь ей снилось, что она бродит по большому тюремному зданию с извилистыми коридорами. Джоан пыталась выйти оттуда, но никак не могла найти дорогу, хотя ее не покидало ощущение, что она ее хорошо знает…

Надо только вспомнить, твердила она себе, надо только вспомнить.

Наутро она проснулась вполне спокойной, хотя и усталой.

– Надо только вспомнить, – повторила она.

Джоан поднялась, оделась и позавтракала.

Она чувствовала себя вполне нормально, если не считать какой-то смутной тревоги.

Наверное, все это опять скоро начнется, думала она. Ну что же, я с этим ничего не могу поделать.

Она вяло сидела в кресле. Сейчас она выйдет, но только не сразу.

Она не будет думать ни о чем конкретно – и не будет пытаться не думать. И то и другое слишком утомительно. Она просто позволит себе плыть по течению.

Главная контора фирмы «Олдерман, Скюдамор энд Уитни». Белые таблички. Имение покойного сэра Джаспера Фоукса. Полковник Этчингэм Уильямс.

Лицо Питера Шерстона, живо и нетерпеливо смотрящее из-за стола. Как же он похож на мать – нет, не совсем, – глаза Чарльза Шерстона. Этот быстрый, бегающий косой взгляд. На месте Родни я бы ему особенно не доверяла, подумала Джоан.

Смешно, что ей пришла в голову такая мысль!

После смерти Лесли Чарльз Шерстон совсем опустился. Он спился за пару месяцев. Детей забрали родственники. Третий ребенок, девочка, умерла через полгода после рождения.

Джон, старший мальчик, занимался лесом. Теперь он был где-то в Бирме. Джоан вспомнила Лесли и ее раскрашенные вручную чехлы. Если Джон, как его мать, и мечтал видеть, как что-то быстро растет, он сейчас наверняка счастлив. Джоан слышала, что дела у него идут хорошо.

Питер Шерстон пришел к Родни и попросился на работу в фирму.

– Моя мама говорила, что вы мне поможете, сэр.

Симпатичный, открытый мальчик, улыбчивый, энергичный, всегда готовый угодить – Джоан он всегда нравился больше, чем его брат.

Родни был рад взять мальчика к себе. Возможно, на это повлияло и то, что его собственный сын предпочел уехать за границу и отрезал себя от семьи.

Со временем, возможно, Родни стал бы относиться к Питеру как к сыну. Он часто бывал у них в доме и всегда очаровывал Джоан. Непринужденные, приятные манеры – совсем не такие вкрадчивые, как у его отца.

Но как-то Родни вернулся домой обеспокоенным и больным. В ответ на ее вопросы он раздраженно ответил, что ничего страшного, абсолютно ничего. А неделю спустя мимоходом сообщил, что Питер уезжает – он решил пойти на авиационный завод.

– О, Родни, ты был к нему так добр. Он так нравился нам обоим!

– Да, симпатичный парень.

– А в чем проблема? Он ленился?

– О нет, у него склад ума вполне подходящий для бухгалтерской работы.

– Как и у его отца?

– Да, пожалуй. Но всех ребят в его возрасте влекут открытия – полеты и тому подобные вещи.

Но Джоан не слушала. Ее собственные слова навели ее на некую мысль. Питер Шерстон уехал очень неожиданно.

– Родни, что-нибудь было нехорошо?

– Нехорошо? Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду – ну, как его отец. Интонации у него как у Лесли, но взгляд как у отца. О, Родни, это правда, да? Он что-то такое сделал?

Помолчав, Родни ответил:

– Вышла одна небольшая неприятность.

– Со счетами? Он взял деньги?

– Мне бы не хотелось говорить об этом, Джоан. Ничего серьезного.

– Жулик, как и его отец! Странная штука наследственность.

– Очень странная. Кажется, она сработала не в том направлении.

– Ты думаешь, он мог бы быть похож на Лесли? Но и она не отличалась благоразумием, так ведь?

– Я считаю, что она была очень добросовестным и умным человеком, – сухо ответил Родни. – Она держалась за свою работу и хорошо ее выполняла.

– Бедняга.

– Мне надоело, что ты ее вечно жалеешь, – отрезал Родни. – Меня это раздражает.

– Но, Родни, это жестоко. У нее действительно была ужасно печальная жизнь.

– Я вовсе так не думаю.

– А потом смерть…

– Я не хочу, чтобы ты об этом говорила. – Он отвернулся.