Мэри Уэстмакотт - Разлука весной

– Ты совсем как директор школы, отец.

Джоан взорвалась:

– Я мать, Эверил, я настаиваю…

– Пожалуйста, Джоан. Я хотел бы поговорить с Эверил наедине. Не будешь ли ты добра оставить нас?

В голосе Родни было столько спокойной решимости, что Джоан уже собиралась выйти из комнаты, но ее остановил спокойный и звонкий голос Эверил:

– Не уходи, мама. Я не хочу, чтобы ты уходила. Пусть отец все скажет при тебе.

Ну, это, по крайней мере, означает, что мать для нее что-то значит.

Какими же странными взглядами обменялись Эверил с отцом: подозрительными, оценивающими, недружелюбными, как два соперника на сцене.

Потом Родни слегка улыбнулся и сказал:

– Я начинаю. Боишься?

Эверил ответила спокойно и немного удивленно:

– Не понимаю, что ты имеешь в виду, отец.

А Родни вдруг ни к месту заметил:

– Жаль, что ты не мальчишка, Эверил. Порой ты бываешь совершенно ужасна, как мой дядя и твой дед Генри. У него был изумительный дар скрывать слабости собственной позиции и выставлять напоказ слабости оппонента.

– В моей позиции нет никакой слабости, – быстро ответила Эверил.

– Я докажу тебе, что есть, – возразил Родни.

– Ты ни в коем случае не должна поступать безнравственно и глупо, Эверил, – взвилась Джоан. – Мы с отцом не допустим этого.

При этих словах Эверил чуть улыбнулась и посмотрела не на мать, а на отца, сделав вид, будто замечание относилось к нему.

– Пожалуйста, Джоан, предоставь это мне, – проговорил Родни.

– Я считаю, – заметила Эверил, – что у мамы есть полное право говорить то, что она думает.

– Спасибо, Эверил, – сказала Джоан. – Я как раз собираюсь это сделать. Моя дорогая дочь, пойми: то, как ты хочешь поступить, совершенно недопустимо. Ты молода, романтична и все видишь в ложном свете. О том, что сейчас ты делаешь под влиянием минуты, ты будешь горько сожалеть впоследствии. И подумай, какое горе ты причинишь отцу и мне. Ты об этом подумала? Я уверена, что ты не хочешь причинять нам боли, – мы всегда тебя нежно любили.

Эверил вполне терпеливо слушала, но не отвечала. Она не отрывала глаз от лица отца.

Когда Джоан закончила, она все еще смотрела на Родни, и на ее губах играла едва заметная, насмешливая улыбка.

– Ну, отец, – спросила она, – тебе есть что-нибудь добавить?

– Не добавить, – ответил Родни. – Я сам хочу кое-что сказать.

Эверил вопросительно посмотрела на него.

– Эверил, – осведомился Родни, – ты хорошо понимаешь, что такое брак?

Глаза Эверил слегка расширились. Она помолчала немного, потом уточнила:

– Ты хочешь сказать мне, что брак заключается на Небесах?

– Нет, – произнес Родни. – Можно считать брак таинством или не считать. Я хочу сказать тебе, что брак – это договор.

– Ой, – вырвалось у Эверил.

Казалось, она немного, совсем немного ошеломлена.

– Брак, – продолжал Родни, – это договор, который заключается двумя дееспособными людьми, отдающими себе отчет в том, на что они идут. Это договор о сотрудничестве, и стороны берут на себя определенные обязательства, а именно: поддерживать друг друга в любых ситуациях – будь люди здоровы или больны, бедны или богаты, в лучшие времена и в худшие.

Эти слова произносятся в церкви при одобрении и благословении священника, но тем не менее они представляют собой договор, так как любое соглашение, которое добровольно заключается между двумя людьми, является договором. Несмотря на то что некоторые из принятых обязательств не обеспечиваются правовой санкцией судов, тем не менее люди, которые взяли их на себя, не вправе их нарушать. Думаю, ты согласишься, что это справедливо.

Последовала пауза, потом Эверил сказала:

– Может быть, так когда-то и было. Но в наши дни на брак смотрят по-другому, многие не венчаются в церкви и не произносят слова из церковной службы.

– Возможно. Но восемнадцать лет назад Руперт Каргилл взял на себя обязательства, произнеся эти слова в церкви, и ты не станешь отрицать, что он говорил эти слова чистосердечно и собирался им следовать.

Эверил пожала плечами.

– Ты признаешь, – продолжал Родни, – что Руперт Каргилл заключил договор, хотя и не обеспеченный законом, с женщиной, которая стала его женой? В то время он осознавал возможность бедности и болезни и прямо заявил, что они не окажут влияния на постоянство его обязательств.

Эверил побледнела:

– Я не понимаю, к чему ты клонишь.

– Я хочу добиться от тебя признания того, что брак, если отрешиться от всех сентиментальностей, представляет собой деловое соглашение. Ты признаешь это?