Мэри Уэстмакотт - Разлука весной

– Это нелегко. Я полагаю, его работа, как и моя, требует от человека всего. На отдых времени не остается.

– Да. Это действительно так, а Родни – человек очень добросовестный.

– На отдых времени не остается, – повторила Лесли и, медленно подойдя к окну, выглянула во двор.

Что-то в очертаниях ее фигуры показалось Джоан странным – Лесли обычно носила довольно бесформенные вещи, но…

– О, Лесли, – невольно вырвалось у нее, – ты не…

Лесли обернулась и, встретившись с ней глазами, медленно кивнула.

– Да, – сказала она. – В августе.

– О боже! – Джоан просто поверить не могла.

И вдруг, к ее удивлению, Лесли разразилась страстной речью. Это чем-то походило на последнее слово подсудимого.

– Для Чарльза это очень важно. Очень! Понимаешь? Не могу объяснить тебе, что он чувствует. Это как знак – знак того, что он не отверженный, что все по-прежнему идет своим чередом. Он даже попытался бросить пить, когда узнал.

Лесли говорила с таким жаром, что Джоан лишь спустя какое-то время поняла смысл последней фразы.

– Конечно, тебе лучше знать, но я думаю, это было неразумно – в данный момент.

– Ты имеешь в виду с точки зрения денег? – засмеялась Лесли. – О, мы справимся. Дело идет в гору, и в любом случае еда у нас будет.

– У тебя не очень здоровый вид.

– Здоровый. О, я здорова как бык. Даже слишком. Смерти придется потрудиться.

И она вздрогнула, как будто – уже тогда – предчувствовала болезнь и мучительную смерть…

Потом они опять спустились вниз, Шерстон сказал, что дойдет с миссис Скюдамор до угла, покажет ей кратчайший путь через поля. Идя по дорожке, Джоан обернулась и увидела, как Лесли с мальчиками с радостным визгом катались по земле. В отношении Лесли к детям есть нечто звериное, с некоторым отвращением подумала Джоан и склонила голову, внимательно слушая, что говорил капитан Шерстон.

А он довольно бессвязно твердил, что на свете не было, нет и не будет женщины, подобной его жене.

– Вы представить себе не можете, миссис Скюдамор, что она для меня значит. Представить не можете. Никто не может. Я ее не стою. Я это знаю…

Джоан заметила, что в его глазах стояли слезы. Он всегда был склонен к сентиментальности.

– Всегда одна и та же, всегда весела – кажется, думает, что все, что бы ни случилось, интересно и забавно. Никогда ни слова упрека. Ни слова. Но я стану ее достоин – клянусь, стану.

Джоан пришла в голову мысль, что капитан Шерстон мог бы наилучшим образом выразить свою признательность, перестав так часто посещать пивную «Энкор энд Белл», и она с трудом удержалась, чтобы этого не сказать.

Наконец они простились: конечно, подтвердила Джоан напоследок, она с ним полностью согласна, и увидеть их было очень приятно. Она пошла через поля и, оглянувшись, увидела, что капитан Шерстон стоит у «Энкор энд Белл» и посматривает на часы – сколько времени осталось до открытия.

Все это, заявила она Родни, вернувшись, очень печально.

А Родни, видимо, нарочно, чтобы ее подразнить, ответил:

– Судя по твоим словам, они, кажется, счастливы вместе.

– Ну да, если это можно так назвать.

Родни заметил, что, по его мнению, Лесли Шерстон добивается неплохих успехов в очень нелегком деле.

– Конечно, она очень старается. И только подумай – она собирается завести еще одного ребенка.

Родни встал и медленно прошел к окну. Он стоял и смотрел в окно – очень похоже, подумала Джоан, на то, как стояла Лесли. Через какоето время он спросил:

– Когда?

– В августе, – ответила Джоан. – По-моему, это очень глупо.

– Думаешь?

– Посуди сам, дорогой. Они и сейчас еле-еле сводят концы с концами. Ребенок добавит им хлопот.

– Лесли сильная, – задумчиво проговорил он.

– Да, но в конце концов она же просто сломается. Она и сейчас выглядит больной.

– Она уже выглядела больной, когда уезжала отсюда.

– И старой. Это только сказать легко, что для Чарльза Шерстона с появлением ребенка все изменится.

– Она так сказала?

– Да. Она сказала, что все должно измениться.

– Наверно, это так, – согласился Родни. – Шерстон из тех людей, которые целиком зависят от мнения окружающих. Когда судья вынес ему приговор, он весь обмяк, как проколотый воздушный шар. Горестное зрелище и одновременно отвратительное. Единственная надежда для Шерстона – каким-то образом вернуть себе самоуважение. Это потребует больших усилий.

– И все-таки, я думаю, еще один ребенок…

Родни перебил ее. Он отвернулся от окна, и Джоан с изумлением взглянула в его побелевшее от гнева лицо.