Надежда Тэффи: В стране воспоминаний. Рассказы и фельетоны. 1917–1919

Но – увы! – гора родила мышь.

Горы продовольственных комитетов рожают с муками и болями осьмушку горькой глины с соломой и опилками.

Верно, трудно наладить это опилково-соломенное дело, если хотят увеличить ещё количество служащих.

Говорят, оклад этих служащих не менее шестисот рублей каждому. Во сколько же обходится государству обслуживание каждой осьмушки «ржаного» хлеба?

Мы теперь привыкли к астрономическим нормам, и если государственный бюджет допрыгает до каких-нибудь четырнадцати квадрильонов, это нас так же мало удивит и взволнует, как опубликованные недавно миллиарды. От квадрильонов могут ахнуть только разве где-нибудь на Пулковской обсерватории. Для простого же обывательского рассуждения цифры эти так мало достижимы, что никакой первой реакции вызвать не могут.

Вспомнился мне один маленький провинциальный чиновник, который в клубе проиграл в один вечер две тысячи, а сам в год зарабатывал шестьсот рублей. Все ахали и были в ужасе. Чиновник сел отыгрываться и проиграл тридцать тысяч. И все успокоились. Потому что две тысячи, влезши в долги, набравши сверхсильной работы и загубив свою жизнь, чиновник мог ещё выплатить, а для тридцати тысяч ему пришлось бы на хороший конец прожить двадцать тысяч лет.

Посмеялись и разошлись. Итак, одним квадрильоном больше, одним квадрильоном меньше поглотят продовольственные комитеты – не всё ли равно?

Дела, очевидно, много.

Мне представляется, что заседают в этих комитетах, во-первых, особые политико-психологи, в компетенцию которых входит выбор хлебного состава на каждый день.

Так, например, при брожениях и вспышках контрреволюции полезно подмешивать глину: от глины человек тяжелеет и оседает.

Солома хороша после каких-нибудь скандалов в высших сферах, чтобы поменьше об этих скандалах болтали.

От соломы пухнут языки, и человеку самому злоязыкому не до болтовни.

Опилки рекомендуются для отвлечения внимания от дел политических. Они так бесят потребляющего их едока, что он весь окунается в различные семейные свары и из гражданской жизни часов на двенадцать вычёркивается.

Кроме политико-психологов сидят там, вероятно, ещё и астрономы (так как они умеют обращаться с крупными цифрами), только астрономы навыворот, которые обращаются с бесконечно малыми величинами. На обязанности их лежит разделить полученный из дружественной нам рыбинской коммуны фунт муки на три миллиона частей, чтобы каждому гражданину досталось по равной части.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Переписка Тэффи и Марка Алданова хранится в Бахметевском архиве (Архив Российской и Восточноевропейской истории и культуры) Колумбийского университета (Нью-Йорк, США).

См., например: Тэффи. Смешное в печальном. Рассказы, роман, портреты современников. М., 1992. Тэффи. Печальное вино. Рассказы, фельетоны, воспоминания. Воронеж, 2000 и др.

Спиридонова Л. А. Противление злу смехом //Творчество Н. А. Тэффи и русский литературный процесс первой половины XX века. М., 1999. С. 13.

Страхов В. В. «Заём Свободы» Временного правительства // Вопросы истории. 2007. № 10. С. 31.

Тэффи (sic! – С. К.). Воззвание // Новый Сатирикон», 1917, № 21. С. 3.

Одоевцева И. О Тэффи / Русская литература в эмиграции. Под ред. Н. Полторацкого. Питтсбург, 1972. С. 203.

Андрей Седых. Далёкие, близкие. Нью-Йорк, 1962. С. 37.

Толстоброва А. С. «Сатирикон»: 100 лет со дня начала издания журнала» (1 апреля 1908 года) // Панорама библиотечной жизни области: опыт, новые идеи, тенденции развития. Выпуск 1 (49) / Нижегородская гос. обл. универ. науч. библиотека им. В. И. Ленина. Нижний Новгород, 2008. С. 73.

Алексинский Г. Её доброй и светлой памяти (Воспоминания о Н. А. Тэффи) // Цит. по: Тэффи. Печальное вино. Воронеж, 2000. С. 550.

Псевдоним литератора Л. Г. Мунштейна (1867–1847).