Олдос Хаксли - Время должно остановиться

Юстас вместо ответа сам задал ему вопрос.

– Какого цвета обои в спальне вашего номера в отеле? – спросил он.

– Какого цвета обои? – удивленным эхом повторил молодой человек. – Понятия не имею.

– Не имеете, и я был в этом уверен, – сказал Юстас. – Вот почему я с таким недоверием отношусь к понятию «эстетические ценности».

Официант принес им грудку индейки под сливочным соусом, и Юстас замолчал. Пол де Вриз задавил в пепельнице сигарету и отправил в рот два или три куска мяса птицы подряд, пережевывая их с необычайной скоростью, как кролик. Потом промокнул губы, прикурил еще одну сигарету и уставил на Юстаса свои ясные очи и вздернутый любопытный нос.

– Вы правы, – сказал он, – вы абсолютно правы. Мое сознание так занято размышлениями о ценностях, что у меня не остается времени получать от них удовольствие.

Признание было сделано с таким неподражаемым смирением, что это даже тронуло Юстаса.

– Давайте однажды пройдемся вместе по Уффици, – предложил он. – Я буду рассказывать вам, что думаю о картинах, а вы просветите меня, в каком метафизическом, историческом и социальном контексте я обязан их воспринимать.

Молодой человек обрадованно кивнул.

– Это будет синтез! – воскликнул он. – Организмическая точка зрения.

Организмическая… Ему подвернулось благословенное слово, которое позволило выбраться из тупика на открытые и неистоптанные поля новых идей. Он начал рассказывать о профессоре Уайтхеде, о том, что не существовало понятия абстрактной точки расположения. Объект мог располагаться только в пределах определенного поля. И чем больше ты проникался идеей организованного и организующего поля, тем более важной она тебе представлялась, тем более богатой возможностями. Именно такие идеи служили великими связующими мостами между различными пониманиями сущности вселенной. Существовало электромагнитное поле в физике, поле индивидуализации в эмбриологии и общей биологии, общественные поля как у насекомых, так и у человеческих существ…

– И не забудьте о поле сексуальности.

Прервав свою речь, Пол де Вриз недоуменно уставился на того, кто его перебил.

– Это нечто, что должны были заметить вы сами, – продолжал Юстас. – Когда вы оказываетесь в непосредственной близости от некоторых юных леди, вы ощущаете на себе силовые линии Фарадея. Причем вам не нужен гальванометр, чтобы зафиксировать их, – закончил он со смехом.

– Силовые линии, – медленно повторил молодой человек. – Силовые линии.

Эти слова, по всей видимости, произвели на него глубокое впечатление. Он в задумчивости наморщил лоб.

– Ну, разумеется, – продолжал он после паузы, – секс тоже имеет отношение к ценностям, хотя, как я понял, вам не по нраву это слово.

– Но не явление, – заверил его Юстас добродушно.

– Однако если его усовершенствовать и сублимировать, оно может трактоваться в расширенном смысле.

Де Вриз сделал жест сигаретой, показывая, в насколько расширенном.

Юстас покачал головой.

– Лично я, – сказал он, – предпочитаю его в первозданном и узком смысле.

Они замолчали. Потом Юстас хотел уже открыть рот и заметить, что миссис Твейл распространяла вокруг себя достаточно мощное поле, но передумал и не стал ничего говорить. Нет смысла создавать проблемы себе самому или другим. Кроме того, внезапная и скрытая атака всегда оказывалась эффективнее. Королева-мать приехала сюда на месяц; у него будет достаточно времени, чтобы удовлетворить любопытство.

Не выходя из задумчивости, Пол де Вриз взялся за тему безбрачия. Люди постепенно утратили веру в клятвы и обязательства, но у них всегда оставался простой и действенный механизм избавления человека, целиком поглощенного интеллектуальными занятиями, от эмоциональных пут и отвлекающих от дела забот семейной жизни. Но при этом, конечно, добавил он, некоторые ценности приходится приносить в жертву…

– Вовсе не обязательно, если не чураться изредка внебрачных связей.

Юстас весело смотрел на него поверх ободка своего бокала. Но выражение лица молодого человека оставалось сумрачно серьезным.

– По всей вероятности, – сказал он, – возможна модифицированная, современная форма целибата. Не исключающая романтической влюбленности и рафинированных форм секса, а накладывающая запрет только на брачные узы.

Юстас прыснул от смеха.

– Но ведь в конце-то концов, – пояснил свою мысль сидевший напротив него, – ведь не сама по себе любовь несовместима с жизнью целенаправленно мыслящего интеллектуала; ей мешают только отнимающие слишком много времени обязанности мужа и забота о семье.