Федерико Гарсиа Лорка - Стихотворения. Проза. Театр (сборник)

Гранд-опера́ – театр в Париже, один из самых известных и значимых театров оперы и балета мира, расположен во дворце Гарнье.

Вергилий – Публий Вергилий Марон (70 г. до н. э. – 19 г. до н. э.) – один из самых значимых древнеримских поэтов, избранный Данте проводником по кругам ада.

В Средние века Вергилий – уже в качестве чудодея – становится героем множества легенд, рассказывающих, что он создал, например, удивительные бронзовые статуи, спасающие Неаполь от извержений Везувия, а также не то бронзовую, не то медную муху, собственноручно установленную им на городских воротах, дабы предохранить город от заразы.

Арлекин – этот образ соотносится не только с персонажем комедии дель арте, но и с древнейшим мифологическим пластом: в английской легенде IX века предводителя демонов звали Арлекином (возможно, от англ. Hell – ад). Вероятно, поэтому непременным атрибутом Арлекина до сих пор остается шпага. У Лорки много рисунков этой маски, и дважды (см. также «Публику») она становится персонажем в его пьесах. Кроме того, в Америке Лорка написал короткий киносценарий, где также появляется сначала мальчик в костюме Арлекина, а потом Костюм Арлекина.

Что там запело,//так далеко и смутно?//Любовь моя, светает,//опять вернулось утро – этот лейтмотив третьего действия прежде был рефреном стихотворения «Ночной ветер».

С черными шелковыми лентами… – Ассоциация новой обуви со смертью автобиографична. Друзья рассказывают, что Лорка донашивал ботинки до дыр и на уговоры купить новые отвечал: «В новых – только в гроб». В одном из интервью он подробно объясняет этот суеверный страх: «Стоит остановиться – и смерть наготове. Вот сидят люди, спокойно беседуют, а вы посмотрите на ноги – как ужасающе недвижны туфли. Безжизненная, мрачная, застывшая обувь, в эти минуты человек не нуждается в ней, и она мертвеет. Туфли, ноги, когда они неподвижны, мучительно неотличимы от мертвых. Видишь их оцепенение, их трагическую незыблемость, свойственную только ногам, и думаешь: еще каких-нибудь десять, двадцать, сорок лет – и весь ты оцепенеешь, как они. А может, минута. Может быть, час. Смерть – рядом. Я не могу и на минуту прилечь на постель в туфлях, а теперь, кажется, иначе и не отдыхают. Ноги, когда они лежат – вот так, опираясь на пятки, ступнями вперед, напоминают мне ноги мертвых, которые я видел ребенком. Так они и лежали – недвижные, одна подле другой, в ненадеванных туфлях… Это сама смерть».

Шартрёз – французский ликер, изготовленный монахами картезианского ордена в винных погребах Вуарона в Изере, на основе рецепта «эликсира долголетия», который, согласно легенде, в 1605 году передал в картезианский монастырь Гранд Шартрёз, расположенный недалеко от Гренобля, французский маршал Франсуа д’Эстре. Зелёный Шартрёз обладает уникальным цветом благодаря настою из 130 трав, примерно столько же компонентов и в его желтой разновидности.

Трагедия «Кровавая свадьба» была написана за одну неделю летом 1932 года в Гранаде. 17 сентября Лорка прочел пьесу друзьям, а 8 января 1933 года в Мадриде в театре «Беатрис» состоялась премьера: спектакль, поставленный труппой Хосефины Диас де Артигас – Мануэля Кольядо (сыгравшего роль Жениха), был восторженно встречен и критикой, и публикой. Вторым премьерным показом, определившим сценическую судьбу пьесы, стали триумфальные гастроли труппы Лолы Мембривес в Монтевидео и Буэнос-Айресе в конце 1933-го – начале 1934 года. И, наконец, третья премьера в новой редакции в постановке труппы Маргариты Ксиргу, сыгравшей Мать, прошла в Барселоне в театре «Эль Принсипаль» 22 ноября 1935 года. В январе 1936 года «Кровавая свадьба» вышла отдельным изданием в Мадриде (издательство «Крус и райя»). Два года спустя в Буэнос-Айресе в первом собрании сочинений Лорки издательство «Лосада» опубликовало вторую редакцию пьесы.

Замысел «Кровавой свадьбы» возник у Лорки намного раньше, чем он взялся за драму. Прочитав в 1928 году сначала в мадридской, а затем и в гранадской газете заметку из криминальной хроники, Лорка не раз пересказывал ее друзьям, добавляя: «Такого не придумаешь. Это же готовая пьеса!» И тем не менее, в сценическом воплощении историю, случившуюся в альмерийском селении Нихар, узнать почти невозможно, хотя трагедия вырастает из «жизни как она есть». В интервью Лорка отмечал: «Обе мои трагедии рождены жизнью. Жизненны их персонажи, достоверны темы. Где-то в самом начале работы – заметки, наблюдения, порой даже газетная хроника… Это земля пробудила во мне художника. Если бы не любовь к земле, я не написал бы «Кровавую свадьбу».