Хуан Гойтисоло - Остров

Грегорио обнял мисс Бентлей за талию и, оборотив к бармену довольную физиономию, предложил:

– Отчего бы вам не приправить все это музыкой?

Бармен включил радио, и в воздухе задрожал ритм самбы. Грегорио отошел и вскоре вернулся с двумя стульями. Под его жидкими мочалистыми волосами блестел потный лоб.

– Вы какие-то все дохлые… Что с вами?

– Представь себе, вас ждали, – казалось, Долорес повеселела. – Как себя чувствует эта милашка?

– Хорошо, – сказала мисс Бентлей.

– Все еще влюблена в своего Грегорио?

– Да, – сказала мисс Бентлей.

– А как папочкины миллионы?

– О… Все в порядке, – мисс Бентлей покраснела.

На лицо Долорес легла мрачная тень. Бентлей сияла. Долорес не спеша выпила и посмотрела на нее взглядом, блеснувшим, как нож.

– Ты богата, а у нас, в Испании, любят богатых американцев. Разумеется, если бы ты потеряла половину своих денег, мы бы стали любить тебя вполовину меньше. Останься от них одна треть, любили бы на эту треть. А если бы у тебя ничего не было… – Голос ее стал совсем низким, и она взяла девушку за руку. – Пойдем-ка потанцуем.

Мисс Бентлей с улыбкой пошла за ней, по радио передавали танго тридцатых годов. Долорес забыла усталость. Ее лоб пересекла прядь серебристых волос, и, движением головы откинув ее, она обхватила мисс Бентлей за талию, и некоторое время обе кружили, тесно прижавшись друг к другу. Потом, как в танце апашей, Долорес резко оттолкнула девушку. Мисс Бентлей все еще смеялась, и выражение ее лица вывело из себя Долорес. Одним движением она распустила длинные волосы партнерши, гребень полетел на пол, и как бы невзначай Долорес раздавила его. Теперь волосы мисс Бентлей каскадом падали на плечи, шелковистые и белокурые, как у принцесс из волшебных сказок. Долорес размахивала ими в такт музыке, и в кукольных глазах мисс Бентлей метнулся ужас. Все замолчали. Бармен наблюдал за этой сценой, разинув рот, у меня гулко стучало сердце. Долорес играла с ней, как кошка с мышью. Вот она два раза дала ей по щекам, и удары прозвучали резко и сухо. И снова со злобой взялась за нее…

Когда музыка смолкла, – секунды казались вечностью, – Долорес привлекла мисс Бентлей к себе и поцеловала.

– Ты не умеешь танцевать, детка… Ты бы научил ее, Грегорио.

Беседа постепенно возобновилась. Мисс Бентлей пыталась изобразить улыбку. Долорес залпом опрокинула свой стакан. Казалось, ее охватило нервное возбуждение, и, когда диктор объявил название следующей пластинки, она скинула мокасины и пошла танцевать чарльстон.

Этого я никогда не забуду. Движения Долорес были так точны, словно с детства она ничем другим не занималась и, когда, улыбаясь, она раскинула руки, ее взволнованное патетическое лицо потрясло меня. Я никогда не встречала подобной женщины. Какую-то минуту мне казалось, что я ощущаю усталость и томление каждого ее члена. Щеки Долорес побледнели, и, когда кончилась пластинка и раздались хлопки, я бросилась за ней в туалет.

– Я стара, стара… – танец обессилил Долорес, и я поддерживала ее, пока длился приступ рвоты. – Роману нужна такая девушка, как она. Я уже не гожусь…

Я попросила бармена приготовить настой липового цвета и вывела ее в сад на свежий воздух. Вскоре подошла Эллен с остальными. Неожиданность развязки обескуражила их, и я жестом попросила не мешать нам. Давно я не чувствовала, чтобы кто-нибудь был мне так близок, как была близка в те минуты Долорес. Я заставила ее выпить несколько глотков настоя и уложила на сиденье машины.

Фары автомобилей прочесывали просеку на холме. Ночь была темной и теплой. Долорес спала в полном изнеможении, и я нашла ключи в ее сумке рядом с фотографией Романа. Я думала о том, что через несколько лет сама кончу так же, – ведь жить это значит тратить себя до конца, – и не была уверена, что найдется кто-то, очень юный или неисправимый романтик, кто позаботится обо мне и вот так доставит меня домой.

Когда я вернулась к себе, Эрминия встретила меня, перепуганная насмерть. Какой-то вор взобрался по садовой лестнице к окну моей комнаты, и, застав его на месте преступления, она окатила его водой: «Вот этакий мужчина, сеньора… Боже, какой ужас!»

Я, как могла, успокоила ее, объяснив, что это была шутка, и поздравила с удачной мыслью облить вора водой. По счастью, происшествие это не коснулось моих племянников. Рафаэль, видимо, не ночевал дома, и я велела Эрминии не будить меня ни в коем случае. Теперь я могла спать с открытым окном и в изнеможении упала на постель.