Василий Головнин - Путешествие на шлюпе «Диана» из Кронштадта в Камчатку в 1807—1809 гг. Том 1

В 1825 году Головнин, можно сказать, имел тяжбу с Комитетом министров и выиграл свой процесс со славою и честью. Дело вот в чем состояло: в изданном от Комитета министров в 1824 году высочайше утвержденном расписании, сколько кому лошадей должно выдавать подорожные, капитан-командоры были поставлены в V классе наравне с статскими советниками и назначено им по 8 лошадей. По сему поводу Головнин подал по команде на высочайшее имя прошение, в котором, приведя на вид законы, по коим капитан-командоры во всем сравнены с генерал-майорами, считал себя обиженным и просил о возвращении им права по новому расписанию на 10 лошадей в сравнении с IV классом. Прошение его своим порядком дошло до Комитета министров, который во избежание стыда, что не знает законов, растолковал, что «капитан-командоры не могут считать себя обиженными», ибо им против расписания 1722 года одна лошадь еще прибавлена, но о том, что тогда они были в V классе, а ныне в IV, вовсе умолчал. Однако же сия уловка, достойная земского суда, не пособила, и государь император был столько справедлив, что (15 марта 1825 года) высочайше утвердить соизволил новое расписание о подводах, в котором капитан-командоров поместили в принадлежащий им IV класс.

В августе 1825 года избран он членом Совета Российско-Американской компании, а в сентябре удостоился получить орден Св. Владимира 2-й степени большого креста. В высочайшей грамоте сказано: «Во внимание к отлично-усердной службе вашей и особенным трудам по должности флота генерал-интенданта, всемилостивейше жалуем вас кавалером ордена Св. Владимира 2-й степени». Ныне царствующий государь император Николай Павлович, по восшествии своем на престол, обратил особенное внимание на состояние флота и вообще на морскую службу. По возвращении из Москвы после коронования в 1826 году его величество с неусыпною деятельностью и примерными трудами изволил заняться приведением флота в комплект, вооружением оного во всей исправности и искоренением многих злоупотреблений по разным частям управления морского существовавших, которые и по сему ведомству в значительной степени вкрались, хотя, может быть, гораздо в меньшей, нежели по другим. Государь лично над всем надзирал и по многим предметам сам делал распоряжения. Для следствий употреблялись лица других ведомств. Множество злоупотреблений открыто, доказано и истреблено и виновные наказаны; но из всех произведенных следствий ни по одному не оказалось, чтобы генерал-интендант Головнин в каком бы то ни было отношении был причастен к злоупотреблениям.

При восшествии на престол государя Ник[олая] Павловича мы почти, можно сказать, не имели флота, не имели ни мастеровых, ни материалов и с большою нуждою могли содержать в порядке незначительную эскадру. Но с 1826 года началась необыкновенная деятельность на всех адмиралтействах: линейные корабли строились не более как в один год, в Петербурге по три, а в Архангельске по два, сверх того – много фрегатов и мелких военных судов.

Быстрое построение кораблей и разного звания других военных судов и соразмерное тому заготовление для вооружения их припасов требовали величайшей деятельности и беспрерывных занятий генерал-интенданта. Многотрудную обязанность свою, сопряженную с ответственностью и частыми огорчениями, коих избежать не было возможности, Головнин переносил с твердостью и терпением, употребляя все усилия, чтоб заслужить доверенность и благоволение монарха, и стараясь при том, не щадя ни здоровья своего, ни оправдать себя во мнении его величества, которого несколько раз люди, неблагонамеренные к нему, о коих, впрочем, здесь не упоминается, ибо они известны не только флоту, но отчасти и публике, покушались направить с невыгодной стороны, некоторые с намерением свои непохвальные действия приписать генерал-интенданту, другие по зависти, что младшему генералу была вверена столь обширная и важная часть, а третьи говорили то, что сами не понимали. Люди сии, конечно, успели бы достичь своей цели, если бы были хотя немного умнее и если бы государь император сам не надзирал за порядком и строением в адмиралтействах, ибо при посещениях работ нередко изволил он давать генерал-интенданту приказания лично и выслушивать его донесения и объяснения.

В 1827 году при новом образовании Морского министерства Головнину, с сохранением звания генерал-интенданта, поручены все три департамента по хозяйственной части: кораблестроительный, комиссариатский и артиллерийский. С сею новою должностью увеличились в чрезвычайности труды и беспокойства, огорчения и ответственность, которым никто не завидовал, но возвышение и содержание породило многих завистников ему. Он это знал, но с упованием на Бога и на справедливость монарха не робел и не унывал, а продолжал службу по-прежнему, ведя дела свои по присяге, совести и крайнему своему уразумению.