Василий Головнин: Путешествие на шлюпе «Диана» из Кронштадта в Камчатку в 1807—1809 гг. Том 1

Сей француз после раздумал ехать на упомянутые острова и остался в Петербурге.

Лавенсарские вехи мы проходили ночью и так близко, что при ночной темноте видели берег Лавенсара; курс наш, впрочем, далеко вел нас от них.

Здесь ясно видно, что курс привел нас выше, нежели надобно было; причина сему та, что я нарочно взял оный прямо на остров Фаре, в намерении удостовериться, действительно ли есть такое течение из Ботнического залива от многих впадающих в него рек, которое, как то в некоторых лоциях упоминается, чувствительное действие имеет на суда, сим путем плывущие. Курс я определил по самой новейшей шведской карте. И сей случай мне показал, что если есть течение, то оно должно быть весьма слабо – и только может приметно действовать на суда, которые за противными ветрами принуждены будут долго быть противу устья помянутого залива; впрочем, при попутном ветре, с хорошим ходом, всегда можно прийти прямо к тому пункту, на который курс взят, и течение никакой перемены не произведет.

У нас были громовые отводы, но я их никогда не приказывал поднимать по следующей причине: они обыкновенно поднимаются сигнальными фалами под самые кноты вплоть, и потом по наружную сторону брасов опускаются в воду таким образом, что с судном не иначе соединяются, как посредством веревки, а до дерева не прикасаются. Но как, будучи под парусами, часто бывает нужно почти беспрестанно или тянуть, или отдавать брасы, и нередко при шквалах или внезапной перемене ветра (которые обыкновенно случаются во время грома), надобно вдруг ворочать реи: тогда невозможно взять нужной осторожности, чтобы отвод где-нибудь не прикоснулся к дереву, а особливо в темную ночь. В таком случае, вместо того чтобы отвлечь, привлечешь удар. Сверх того, сильный ветр может отводную цепь как-нибудь соединить с реем или с корпусом судна, чего ночью и приметить нельзя. Я знаю примеры в английском флоте, что молния ударяла в корабли, когда громовые отводы были подняты, и был случай, что громом убило двух человек, когда они поднимали цепь к кноту. Впрочем, я не говорю, чтобы они были вовсе бесполезны, например: стоя на якоре, когда реи и брасы нет нужды трогать, громовые отводы можно поднимать без всякой опасности, или идучи с свежим боковым ветром: тогда они, будучи опущены с подветренной стороны, ветр их отдалять от корабля станет.

В рукописи: странного и, можно сказать, бесчестного…

В рукописи: которому примера ни в какой войне не представляет.

Я не хочу пропустить здесь без замечания одного обстоятельства, которое показывает явно, что английский адмирал имел предписание быть весьма осторожну в своих поступках с русскими военными судами: мне хорошо известно их правило не пропускать мимо флота никакого судна, не опросив его, и при опросе они обыкновенно стараются разведывать до самомалейшей безделицы. Но в сем случае они не прислали шлюпки даже спросить, откуда и куда мы идем, когда, лавируя, мы проходили близко их кораблей, они нас не спрашивали, хотя, впрочем, им было известно, что мы останавливались на рейде и имели сообщение с городом. А когда на ночь мы стали на якорь подле их флота, будучи у него на ветре, то один фрегат снялся с якоря и во всю ночь держался под парусами между нами и флотом, но ни шлюпки к нам не присылал и не опрашивал нас. Я уверен, что все это было сделано по предписанию, иначе англичане не могли бы утерпеть, чтобы не приехать спросить новостей.