Элизабет Гаскелл - Север и Юг

– Она не образованная, мама. Она даже не умеет играть на фортепьяно.

– Продолжай, Фанни, – с усмешкой сказал мистер Торнтон. – Что еще она должна уметь, чтобы возвыситься до твоих стандартов?

– Успокойся, Джон, – примирительно произнесла мать. – В словах Фанни нет ничего плохого. Я сама слышала, как мисс Хейл призналась, что не умеет играть на музыкальных инструментах. Если во время званого обеда ты оставишь нас наедине с этой девушкой, она, возможно, понравится нам и мы оценим все ее достоинства.

– Мне кажется, что я никогда не найду их, – чувствуя, что мать на ее стороне, тихо сказала Фанни.

Мистер Торнтон услышал ее реплику, но не потрудился ответить. Он начал ходить по комнате, ожидая, когда мать прикажет зажечь свечи. Тогда он смог бы приступить к работе – писать или читать, – тем самым прекратив беседу. Он никогда не вмешивался в мелкие домашние дела, за которыми, как и в прежние дни былой экономии, следила миссис Торнтон.

– Мама, – сказал он, остановившись, – я хотел бы, чтобы мисс Хейл понравилась тебе.

– Почему? – спросила она, испугавшись его решительного, хотя и нежного голоса. – Ты же не думаешь жениться на ней? На девушке без пенни?

– Она никогда не согласится стать моей, – смущенно ответил он и усмехнулся.

– И я не думаю, что она полюбит тебя, – заявила миссис Торнтон. – Эта девушка рассмеялась мне в лицо, когда я попросила ее рассказать о том, что говорил в твой адрес мистер Белл в своих письмах. Сначала мне понравилась ее честность, поскольку я убедилась, что она не вынашивает какие-то планы насчет тебя. Но в следующую минуту эта девушка разозлила меня, решив, очевидно, что… Ладно, не бери в голову. Ты абсолютно прав, говоря, что она слишком большого мнения о себе и не захочет быть твоей женой. Дерзкая негодница! Хотелось бы мне знать, где она найдет себе лучшего мужчину!

Если ее слова и обидели сына, тусклый свет помог ему скрыть свои эмоции. Через минуту он подошел к матери и, приобняв ее за плечи, сказал:

– Я убежден в правдивости твоих слов. И поскольку у меня отсутствуют любые надежды и ожидания относительно любви мисс Хейл, давай не будем говорить о ней. Однако я чувствую, что этой девушке не хватает общения, возможно, из-за недостатка материнской заботы. Поэтому я прошу тебя поддержать ее, если она будет нуждаться в твоей дружбе. Теперь, Фанни, поговорим о тебе. Я верю, у тебя найдется достаточно деликатности, чтобы понять один факт: оскорбляя мисс Хейл, ты обижаешь и меня, причем в еще большей мере. И ты зря думаешь, что, уговаривая вас с матерью оказывать ей доброе внимание, я лелею в уме какие-то особые планы.

– Мне трудно забыть ее высокомерие, – сказала миссис Торнтон. – Я подружусь с ней, Джон, если ты просишь. Если тебе будет нужно, я подружусь даже с самой Иезавелью. Но эта девушка воротит нос от нашей семьи. Она воротит нос от тебя!

– Нет, мама. Я никогда не чувствовал на себе ее презрения.

Миссис Торнтон громко фыркнула.

– Презрения! Если ты хочешь, чтобы я была добра к мисс Хейл, перестань говорить о ней. Общаясь с этой девушкой, я не знаю, чего во мне больше: пристрастий или предубеждений. Но когда ты восхваляешь дочь твоего учителя, я начинаю ненавидеть ее. Перед моими глазами возникают картины, как она важничает, и эти сцены такие живые, будто ты сам рассказываешь мне о них.

– А если бы у нее…

Он оборвал фразу на полуслове. Ему потребовалось некоторое время, чтобы возобновить разговор.

– Я не мальчик и не пугаюсь гордых взглядов мисс Хейл. Меня не тревожит ее отношение к моим словам и моему положению. Я могу лишь посмеяться над этим.

– Правильно! И над ней тоже, с ее изысканными идеями и высокомерными манерами!

– Я не понимаю, почему вы так много говорите о ней, – возмутилась Фанни. – Мне надоела эта тема.

– Хорошо, – с некоторым раздражением сказал брат. – Давай побеседуем о чем-нибудь приятном. Ты не против, если мы с мамой обсудим забастовку?

– Неужели «руки» действительно покинули рабочие места? – с живым интересом спросила мисс Торнтон.

– Люди Хампера ушли. Мои будут работать еще неделю. Они боятся штрафов за нарушение контракта, который я подписал с каждым из них. Поверь, я накажу любого, кто оставит работу до завершения срока нашей договоренности.

– Судейские затраты будут стоить больше, чем сами «руки», – возразила мать. – Неблагодарные ничтожества!

– Это точно. Но я покажу им, что держу свое слово. Я научу их отвечать за разрыв контрактов. Они еще узнают, кто такой Джон Торнтон! Кстати, Сликсон тоже растерял рабочих. Он не стал тратить деньги на подачу судебных исков и оставил своих бунтовщиков без наказания. У нас началась забастовка, мама.