Элизабет Гаскелл - Север и Юг

– Хорошо, сэр. Я подожду, когда вы вернетесь.

Глядя вслед мистеру Торнтону, Хиггинс печально вздохнул. Затея оказалась бесполезной. Ожидание у фабричных ворот было единственным шансом увидеть хозяина. Если бы Николас постучал в дверь сторожки или проскользнул к дому Торнтонов, ему пришлось бы предстать перед надсмотрщиком. Поэтому он терпеливо стоял у стены, не отвечая на вопросы и лишь кивая при виде знакомых мужчин и женщин. В обеденное время ворота открылись и толпа рабочих хлынула с фабричного двора. Хиггинс по-прежнему стоял у стены, бросая хмурые взгляды на ирландских штрейкбрехеров, которых недавно привезли сюда. Наконец появился мистер Торнтон.

– Что? Ты все еще здесь?

– Да, сэр. Я должен поговорить с вами.

– Тогда заходи, – сказал он, открывая дверь сторожки. – Давай пройдем через двор. Сейчас перерыв на обед, поэтому я могу уделить тебе несколько минут для разговора.

По пути к нему подбежал надсмотрщик и тихо сказал:

– Я полагаю, сэр, вам известно, что этот парень, Хиггинс, является одним из лидеров Союза. Тот самый, который произносил речь в Херстфилде.

– Я этого не знал, – ответил мистер Торнтон, оглянувшись и посмотрев на своего спутника.

Хиггинс был известен ему только по имени, как местный смутьян.

– Прошу вас, проходите, – сказал он, перейдя на официальный тон.

«Такие люди мешают коммерции, – подумал мистер Торнтон. – Они вредят городу, в котором живут. Демагоги и любители насильственных методов».

Как только они оказались в конторе, он взглянул на посетителя и бесстрастно спросил:

– Итак, сэр, что вы от меня хотите?

– Меня зовут Хиггинс…

– Я знаю. Что вам угодно?

– Я хочу работать.

– Работать? Вы, славный парень, пришли просить у меня работу? Вам не занимать наглости, мистер Хиггинс.

– У меня много врагов и клеветников. Их пруд пруди. Но я не слышал, чтобы кто-то из них называл меня излишне скромным.

Николас больше злился на поведение фабриканта, чем на его слова. Мистер Торнтон увидел на столе письмо, вскрыл конверт и начал читать его. Наконец он поднял голову и раздраженно спросил:

– Чего вы ждете?

– Ответа на вопрос, который я задал.

– Я уже ответил вам. Не занимайте больше моего времени.

– Вы сделали замечание о моей наглости, сэр. Но меня учили, что по правилам приличия на вежливый вопрос человек должен отвечать «да» или «нет». Я был бы благодарен вам, если бы вы дали мне работу. Хэмпер может подтвердить, что я хороший рабочий.

– Я не советовал бы вам отправлять меня к Хэмперу для расспросов о вашем характере. Он может рассказать мне больше, чем вам хотелось бы.

– А я все же рискнул бы получить его рекомендацию. Мне нравится совершенство, и я всегда делаю то, что считаю лучшим. Вот самое худшее, что он может сказать обо мне.

– Тогда идите к нему и устраивайтесь на его фабрику. Мне пришлось уволить сотню лучших рабочих из-за того, что они последовали за вами и такими, как вы. Неужели вы думаете, что я возьму вас к себе? С таким же успехом я могу кинуть горящую головню в центр склада с хлопком.

Хиггинс повернулся к двери, но воспоминание о Бушере заставило его снова обратиться к мистеру Торнтону:

– Обещаю вам, хозяин, что, если вы будете справедливы к рабочим, я ни слова не скажу вам во вред. Могу дать еще одно обещание. Если мне доведется увидеть, что вы поступаете бесчестно и неправильно, я сначала скажу об этом вам. Вы первый услышите мое предупреждение. А если мы не поладим во взглядах на ваше поведение, вы можете уволить меня в тот же час.

– На мой взгляд, вы слишком большого мнения о себе! Не понимаю, как Хэмпер отказался от вас? Как вышло, что он не принял на свою фабрику такого умника, как вы?

– Мы расстались из-за некоторых разногласий. Я не захотел подписывать обязательства, которые от меня требовались, а он не взял бы меня на работу при любом раскладе. Поэтому я подумал, что могу принять другое предложение. Я хороший рабочий, хозяин, и умеренный во всем человек – особенно когда воздерживаюсь от выпивки. Но теперь мне придется забыть о ней надолго.

– Чтобы отложить больше денег на следующую забастовку?

– Нет! Я с удовольствием помог бы любым забастовщикам, но мне нужно содержать вдову и детей того рабочего, которого довели до бешенства ваши штрейкбрехеры. Он потерял работу из-за тупых ирландцев, которые не знают, что такое уток и долевая нить.

– Ну, если у вас такие добрые намерения, займитесь чем-нибудь другим. И я не советовал бы вам оставаться в Милтоне. Вас тут слишком хорошо знают.