Элизабет Гаскелл - Север и Юг

Маргарет по-прежнему закрывала лицо руками. Ее пальцы стали влажными от слез. Миссис Торнтон немного смягчилась.

– Успокойтесь, мисс Хейл. Я допускаю, что, если вы объясните некоторые сомнительные обстоятельства, ваше поведение не будет считаться нарушением приличий.

Ответа не последовало. Маргарет не знала, что сказать. Ей хотелось сохранить хорошие отношения с миссис Торнтон, но она не желала давать объяснения. Терпению гостьи пришел конец.

– Мисс Хейл, мне жаль прерывать наше знакомство, но ради Фанни я обязана это сделать. Примерно то же самое я сказала и сыну. Если бы моя дочь совершила подобный проступок, в нашей семье его сочли бы огромным позором. Возможно, мы даже выгнали бы ее из дома.

– Я не буду объясняться перед вами, – тихим голосом произнесла Маргарет. – Я поступила неправильно, но это не то, что вы думаете. Судя по всему, мистер Торнтон осудил меня более милосердно, чем вы.

Она с трудом сдерживала слезы.

– Тем не менее, мадам, я верю, что вы руководствовались добрыми намерениями.

– Спасибо, – вздернув подбородок, ответила миссис Торнтон. – Вот уж не думала, что мои намерения будут подвергаться сомнению. Больше я вам не советчица. Мне ведь не хотелось соглашаться на просьбу вашей матери, и я всегда не одобряла привязанности моего сына к вам и вашему семейству. В ту пору я имела только подозрения, хотя уже тогда вы казались мне недостойной женщиной. Потом, во время бунта, вы бесстыдно бросились ему на шею, выставив себя на посмешище перед служанками и рабочими. После этого я была не вправе препятствовать желанию моего сына жениться на вас – желанию, которое он всецело отрицал до бунта.

Маргарет поморщилась и глубоко вздохнула, но миссис Торнтон, похоже, этого не заметила.

– Он пришел к вам с предложением руки и сердца, однако ваши планы изменились. Ваш выбор пал на другого мужчину. Затем, как я и сказала вчера моему сыну, вы узнали о своем любовнике что-то возмутительное и решили снова переметнуться к Джону…

– Так вот как вы думаете обо мне, мадам? – с гордым презрением произнесла Маргарет. – Можете больше ничего не говорить, миссис Торнтон. Мне не за что оправдываться перед вами. На этом позвольте откланяться.

Она вышла из комнаты с грацией оскорбленной принцессы. Миссис Торнтон обладала достаточной долей юмора, чтобы почувствовать всю смехотворность ситуации, в которой она оказалась. Ей оставалось только уйти. Она почти не сердилась на поведение Маргарет, и ее мало заботило, что думала о ней девушка. Миссис Торнтон от чистого сердца поговорила с ней, как этого и просила умиравшая леди. Слезы Маргарет успокоили гостью больше, чем ее возможные отговорки или молчание. Сразу было видно, что правильные слова возымели действие.

«Моя юная леди, – подумала миссис Торнтон, – у тебя строптивый норов. Если вы с Джоном сойдетесь, ему придется держать тебя в узде, чтобы ты в конце концов научилась знать свое место. Теперь ты вряд ли пойдешь гулять со своим красавчиком в такой поздний час. У тебя для этого слишком много ума и гордости. Мне нравятся девушки, которые не дают себя в обиду, когда о них говорят нелестные слова. Это показывает их сильный дух. И мисс Хейл не из робкого десятка! Она неплохо держит удар. Я отдаю ей должное. А моя Фанни совсем другая. Судьба, увы, обделила ее стойкостью и мужеством».

Мистер Торнтон провел утро не так хорошо, как его мать. Она добилась поставленной цели и выполнила свою миссию. Он же пытался понять, в какую пропасть загнала его забастовка. Фабрика несла огромные убытки. Добрая доля его капитала была вложена в новое дорогое оборудование. Кроме того, мистер Торнтон, приняв большие заказы, которые ему теперь требовалось выполнить, закупил много хлопка. Из-за забастовки он ужасно запаздывал по срокам взятых обязательств. Даже с его прежними опытными рабочими он с трудом произвел бы необходимый объем товаров, а некомпетентность ирландских рабочих, которые лишь начинали обучаться работе, ежедневно приносила ему лишь горькое разочарование.

Для своей просьбы Хиггинс выбрал неудачное время. Он обещал Маргарет, что любой ценой встретится с мистером Торнтоном. И хотя каждое мгновение усиливало его недовольство и уязвляло гордость, он час за часом стоял, прислонившись к стене, – сначала на одной ноге, затем на другой. Наконец дверной засов щелкнул и мистер Торнтон вышел на улицу.

– Сэр, я хотел бы поговорить с вами.

– Не могу задерживаться, друг. Я и так уже опаздываю.