Элизабет Гаскелл - Север и Юг

– Я попросила людей пожалеть вдову и покинуть дом, взяв к себе на время бедных сироток, – пояснила женщина. – Это самое большое, что можно было сделать. Сегодня детишек досыта накормят и обогреют сердечной добротой. Она знает, как умер ее муж?

– Нет, – ответила Маргарет. – Я не могла рассказать ей все сразу.

– Она должна понимать, что случилось. Ведь будет расследование. Смотрите! Женщина приходит в себя. Кто поговорит с ней? Вы или я? Или, может быть, ваш отец?

– Нет, лучше вы, – сказала Маргарет.

Пару минут они молча ждали, когда сознание миссис Бушер прояснится. Затем соседка села на пол и уложила голову вдовы на свои колени.

– Да, бедняжка, – сказала она. – Твой мужчина умер. Знаешь, как это произошло?

– Он утонул, – тихо ответила миссис Бушер, впервые заплакав и осознав свое горе.

– Да, его нашли утонувшим. Он возвращался домой, потеряв любую надежду на светлую жизнь. Наверное, он подумал, что Бог не будет таким жестоким, как люди. Ведь Господь милосерден. Он нежен, как мать. Нет, я не говорю, что твой мужчина был прав. Возможно, он ошибался. Никто из нас – ни я, ни ты, ни наши близкие – не знает, что переживало его несчастное сердце. И лучше нам этого не знать.

– Он оставил меня одну с целой оравой детей, – простонала вдова, почти не обратившая внимания на то, как именно умер ее муж.

Маргарет не ожидала такой реакции. Однако беспомощную женщину больше тревожил вопрос, как она и ее дети будут дальше жить после потери кормильца.

– Вы не останетесь одна, – произнес мистер Хейл. – Неужели вы не знаете, кто будет с вами? Кто позаботится о вас?

Вдова посмотрела на отца Маргарет с таким недоумением, словно только что заметила его присутствие.

– Вам же известно, кто становится отцом для сирот? – продолжил он.

– У меня шесть детей, сэр. Старшему еще нет восьми. Я не сомневаюсь в силе Господа, но помимо большой веры тут нужны еще и деньги…

Она снова начала плакать.

– Вам лучше поговорить с ней завтра, сэр, – сказала соседка. – Сейчас ее утешил бы только ребенок, лежащий на груди. Жаль, что люди забрали всех детей.

– Я схожу за малышом, – произнесла Маргарет.

Через несколько минут она вернулась с Джонни на руках. Лицо мальчика было испачкано кашей. Кулачки сжимали несколько ракушек и маленькую голову от гипсовой фигурки. Девушка опустила ребенка на колени матери.

– Хорошо, – сказала соседка, – теперь идите. Сейчас эта парочка утешит друг друга. Никто не помогает в горе лучше, чем ребенок. Я останусь с ней до вечера или пока буду нужна. Если хотите поговорить с ней по-умному, приходите завтра. Сегодня она не готова к серьезным беседам.

Когда Маргарет и ее отец вышли во двор, они на мгновение задержались у дома Хиггинса.

– Может, заглянем к нему? – спросил мистер Хейл.

Он постучал в дверь.

Не получив ответа и решив, что Николас куда-то ушел, они спустились с крыльца. Внезапно изнутри послышался звук – наверное, упала книга.

– Хиггинс! – окликнула Маргарет. – Это мы. Вы не впустите нас?

– Нет, – ответил он. – Я запер дверь на засов, и это лучше всяких слов говорит о том, что мне хочется побыть одному.

Мистер Хейл открыл было рот, собираясь переубедить его, но Маргарет приложила палец к губам.

– Меня не удивляет его поведение, – сказала она. – Я сама не отказалась бы от уединения. Похоже, только оно помогает людям в подобные дни.

Когда на следующий день они пришли навестить вдову Бушера, дверь Хиггинса снова оказалась запертой. Один из соседей сказал им, что Николаса действительно не было дома. Перед тем как отправиться по своим делам, он заглянул к миссис Бушер, и, судя по всему, его визит прошел не очень хорошо. Женщина утверждала, что ее муж плохо обошелся с ней, покончив с собой. Это трудно было опровергнуть, поскольку в ее словах имелась доля истины. И все же у людей складывалось неприятное впечатление от того, что миссис Бушер думала только о самой себе, и ее эгоизм распространялся даже на отношения с детьми, которых она, несмотря на природную привязанность, считала нежеланной обузой. Пока Маргарет развлекала малышей, мистер Хейл старался перевести мысли вдовы в более возвышенную плоскость и отвлечь ее от постоянного ворчания. Дети горевали о своем папочке более искренне, чем их мать. Для каждого из них он был добрым и ласковым другом. Вспоминая о нем, они говорили нежные слова, что свидетельствовало о том, что при жизни их несчастный отец доставлял им радость.